Салтыков-Щедрин. Искусство сатиры
Шрифт:
, сознании. Непримиримый дух политического борца, беспощадного обличителя всех видов насилия, порожденного деспотическим режимом, ярко проявлялся и в той форме бытового повествования, к которой писатель прибегал как бы подневольно.
Автор «Пошехонской старины», создавая памятник минувшей эпохе, вместе с тем бил по живым врагам, по реакционной политике самодержавия, по разнузданной идеологической пропаганде крепостников, которые, по выражению Ленина, «ожили на час». Он показывал народу всю мерзость тех порядков, которые пытались реабилитировать и реставрировать реакционеры 80-х годов. В годы зверской реакции, когда для Щедрина стала легально невозможной лобовая атака на врагов освобождения народа, он, оставаясь верным своей роли идейного
«Пошехонская старина» — последнее звено в цепи тех изменений, которые претерпела литературная деятельность Салтыкова-Щедрина. И конечно, есть большая разница между таким, например, образцом политической сатиры, как «История одного города», и социально-бытовой хроникой «Пошехонская старина». Но различие между ними касается исключительно фактического содержания и художественных особенностей, а не сущности идеологии писателя. Выступив в конце своего литературного пути ч в роли не сатирика, а мемуариста-бытописателя, он и тут оставался все тем же революционным гуманистом, разрушителем старого, прогнившего мира и воинствующим борцом за торжество идеалов социальной справедливости. «...Умру на месте битвы» (XIX, 369), — писал сатирик. Ион до конца дней своих оставался верным этой клятве. Осуществляя ее, он мужественно одолевал все преграды: и огромное напряжение творческого труда, и систематические правительственные гонения, и тяжкие физические недуги, терзавшие его в течение многих лет.
Могучая сила передовых общественных идеалов, которым Салтыков-Щедрин служил до конца жизни со всей страстью своего воинствующего темперамента, высоко поднимала его над личными невзгодами, не давала замереть в нем художнику и являлась постоянным источником творческого вдохновения.
В «Пошехонской старине», этой своей предсмертной книге любви и гнева, Салтыков-Щедрин слал последнее проклятие темному прошлому и звал в светлое будущее. Обращаясь к детям, «устроителям грядущих исторических судеб», он писал: «Не погрязайте в подробностях настоящего... но воспитывайте в себе идеалы будущего; ибо это своего рода солнечные лучи, без оживотворяющего действия которых земной шар обратился бы в камень. Не давайте окаменеть и сердцам вашим, вглядывайтесь часто и пристально в светящиеся точки, которые мерцают в перспективах будущего» (XVII, 99).
Последние страницы «Пошехонской старины» написаны слабеющей рукой бойца, умирающего на месте битвы. В марте Салтыков-Щедрин дописал последнюю главу, а 28 апреля (10 мая н. ст.) 1889 года он скончался.
Салтыков-Щедрин оставил большое литературное наследство. Собрание его сочинений — очерки, рассказы, повести, романы, пьесы, сказки, литературно-критические и публицистические статьи, письма — составляет двадцать объемистых томов.
Эти произведения принесли Салтыкову-Щедрину заслуженную славу крупнейшего русского сатирика.
ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ ЛИЧНОСТИ И ТВОРЧЕСТВА
Идейно-эстетическая позиция
Общественные и эстетические воззрения Салтыкова-Щедрина формировались, с одной стороны, под воздействием усвоенных им в молодости идей Белинского, идей французских утопических социалистов и вообще под влиянием широких философских, литературных и социальных исканий эпохи 40-х годов, а с другой — в обстановке первого демократического подъема в России. Литературный сверстник Тургенева, Гончарова, Толстого, Достоевского, Щедрин >ыл, как и они, писателем высокой эстетической культуры, и в то же время он с исключительной чуткостью воспринял революционные веяния 60-х годов, могучую идейную проповедь Чернышевского
Реализм Щедрина опирался не только на передовой общественный идеал, превосходное знание жизни и разностороннюю культуру, но и на стройную систему реалистической эстетики, которую сатирик унаследовал от Белинского, Чернышевского и Добролюбова и в разработку которой нес свой существенный вклад. Выдающийся классик русского реализма, величайший сатирик в мировой литературе, воинствующий публицист, Щедрин был вместе с тем блестящим теоретиком и критиком литературы. Он донес знамя революционно-демократической эстетики до конца 80-х годов, оставаясь до последних дней своей жизни стойким и страстным поборником передового реалистического искусства, непримиримым борцом против общественной реакции и ее идеологов в литературе. Своей литературно-критической деятельностью, особенно широко развернувшейся в 1863—1864 годах на страницах «Современника» и в 1868—1871 годах в «Отечественных записках», Щедрин обогатил теорию реализма и дал много нового в освещении конкретных литературных явлений.
Статьи и рецензхш Щедрина, а также многочисленные высказывания, содержащиеся в его художественных произведениях и письмах, охватывают большей круг общеэстетических и историко-литературных проблем, дают великолепные по глубине и остроте анализа образцы оценок как творчества отдельных писателей (Кольцов, Тургенев, Гончаров, Писемский, Решетников и др.), так и целых направлений и школ в литературе (реализм, натурализм, «чистое искусство», «антинигилистическая» литература),
Щедрин уделил особое внимание разъяснению общественных задач литературы, роли мировоззрения в художественном творчестве, защите и обоснованию важнейших принципов передового искусства — высокой идейности, народности, реализма, типичности.
Общение с жизнью «всегда было и всегда будет целью всех стремлений литературы» (XIII, 300), — говорит Щедрин. Литература не может ограничить себя только отображением настоящего, тех форм, которые «уже выработала история» (VII, 455). Высшая задача литературы, претендующей на воспитательное значение, заключается в том, чтобы подготовлять почву будущего, разрабатывать идеалы и перспективы, выражать те стремления, которые «в данную минуту хотя и не вошли еще в сознание общества, но тем не менее существуют бесспорно и должны определить будущую его физиономию» (VIII, 51). Свое понимание активной роли литературы, ее общественно-воспитательных задач Щедрин выразил в замечательной формуле: «Литература и пропаганда — одно и то же» (VIII, 116).
Щедрин неутомимо и последовательно разоблачал идеологов реакции, пытавшихся использовать искусство в своих целях. Здесь особенно ярко проявилось уменье Щедрина-критика улавливать политику в эстетике, раскрывать социально-политический смысл различных теорий и течений в области литературы. Так называемые антинигилистические романы 60-х годов («Взбаламученное море» Писемского, «Марево» Клюшникова, «Некуда» Лескова, «Поветрие» Авенариуса и др.) он заклеймил как низкопробный натурализм «административно-полицейского» направления.
В борьбе с реакционными явлениями в литературе 60—70-х годов Щедрин обогатил учение революционно-демократической эстетики о роли передового мировоззрения, об идейности и тенденциозности. Неясность миросозерцания Щедрин считал таким недостатком, который всю деятельность художника «сводит к нулю» (VIII, 423). Характеризуя творчество как воплощение мысли в образах, он дает следующее замечательное определение роли мировоззрения писателя: «...интерес беллетристического произведения, при равных художественных силах, всегда пропорционален степени умственного развития писателя» (VIII, 118).