Сам себе цикл. Дилогия

Мусаниф Сергей Сергеевич

— Думаете, он может стать берсерком и разнесет город?

— Не знаю, — сказал Михайлов. — Я предпочел бы обойтись без химии, но, если вы считаете, что это необходимо, я проконсультируюсь, чтобы подобрать как можно более безобидный состав. А что с его дочерью?

— Так пока неясно, — сказал Влад.

Михайлов кивнул.

— Что ж, полагаю, успех этой акции поможет вам установить более доверительные отношения, — сказал он. — Если, конечно, вы добьетесь успеха.

— Если мы оба хотя бы выживем, это будет уже успех, — сказал Влад.

— И после

этого у вас будет несколько дней, пока до него не доберется СИБ, — сказал Михайлов. — Впрочем, я не думаю, что вы будете ждать этого момента рядом с ним.

— А вас лично какой бы вариант больше всего устроил? — поинтересовался Влад.

— В этом уравнении слишком много переменных, чтобы я выбрал какое-то одно решение, — сказал Михайлов. — Пусть все будет, как будет.

— Довольно спорный подход, как по мне, — сказал Влад. Впрочем, у него давно сложилось впечатление, что Михайлов на самом деле знает куда больше, чем говорит.

Но способа, чтобы подтвердить или опровергнуть эту теорию, у Влада все равно не было. Можно было либо принять чужие правила, либо отказаться от игры вообще.

Михайлов пожал плечами.

— Вы, видимо, н совсем правилшьно представляете, чем я тут занимаюсь, — сказал он. — Я не вламываюсь в чужие дома, чтобы спалить их вместе со спящими хозяевами. Я проникаю в них под покровом ночи, порчу проводку, откручиваю вентиль на баллоне с газом, разливаю по полу бензин и кладу спички на видное место, а потом просто ухожу, стараясь не потревожить их сон. И к утру я уже далеко, в другом месте, ищу подходы к другому дому. А тот, первый… Сцена подготовлена, актеры вот-вот проснутся… Глядишь, что-нибудь и произойдет.

— И вы вот так запросто рассказываете это одному из актеров? — поинтересовался Влад.

— В данном случае, это часть спектакля, — сказал Михайлов, разламывая остатки батона пополам и швыряя их в уток, показывая тем самым, что их встреча подошла к концу. — Желаю удачи.

***

Разумеется, Влад не стал ничего поджигать. Да он и не мог ничего поджечь, даже если бы хотел, не было у него такой технической возможности. Ближайшим по смыслу действием было активировать заранее заложенные заряды, но час икс еще не наступил.

Хотя и остались до него считанные минуты.

— Примите таблетку, которую я вам дал, — сказал он.

— А я коней после этого не двину? — поинтересовался Ломтев.

— Вряд ли я затащил бы вас сюда в такое время, чтобы просто отравить, — сказал Влад.

— Да кто ж знает? — вздохнул Ломтев, доставая из кармана коробок с таблеткой. — Вы, террористы, такие затейники.

Лениво размышляя о том, стоит ли рассказать Ломтеву, что он застрелил его "внука", и как Ломтев мог бы отреагировать на такое известие, Влад наблюдал, как старик стянул с правой руки перчатку и двумя пальцами извлек из контейнера маленькую белую таблетку. Влад обратил внимание, что руки у Ломтева не дрожали.

Ни от возраста, ни от нервов.

Старик кажется железным, подумал Влад.

Но останется ли он таким после того, как все начнется?

Следуя полученной инструкции, Ломтев положил таблетку в рот, тщательно ее разжевал и принялся натягивать перчатку обратно.

— Подействует через три минуты, — сказал Влад. — Тогда и начнем.

— Как я пойму, что она действует? — поинтересовался Ломтев.

— Вы поймете.

— А если не пойму?

— То мы все равно начнем через три минуты, — сказал Влад. — Если, конечно, вы не передумали.

— Я не передумал, — заверил его Ломтев. — А сам ты ничего принимать не будешь?

— Мне не надо.

— Ну, это пока.

После откровений дальневосточного разведчика вопрос с боевой химией доставлял Владу определенное беспокойство, но тут уж ничего не попишешь. Старику почти сто лет и каким бы железным ни был его стержень, то, что вокруг этого стержня, уже несколько проржавело, если местами не превратилось в труху. Лучше иметь под рукой слегка разогнанного пенсионера, чем пенсионера, который после первого же броска начнет хвататься за сердце и бок одновременно и в итоге вообще ничего не сможет.

Что же касается непредсказуемости его поведения… Тут можно полагаться только на удачу.

Впрочем, у Влада было разработано несколько вариантов отхода, и несколько из них не подразумевали наличие пожилого аристократа рядом с собой. Влад хотел бы довести дело до конца, но был готов и к варианту, в котором он бросит Ломтева прямо здесь. Или чуть позже, в окружении врагов. Может быть, князь хоть немного отвлечет их внимание и облегчит ему путь к бегству…

Применение боевой химии — это тонкий момент плана, но, к сожалению, он такой далеко не единственный, и сколько их еще будет впереди…

Ломтев прислушался к себе, стараясь обнаружить изменения, которые дали бы ему понять, что таблетка подействовала. Никаких изменений не обнаружилось. Он был спокоен, он был немолод, он все еще хотел всех убить, но желал этого холодно и отстраненно.

Кровь не побежала по жилам быстрее, кровавая пелена не застилала глаза, но и стопроцентное зрение к нему, к сожалению, не вернулось.

Влад посмотрел на часы.

— Работаем, — сказал он, и скользнул в траву. Ломтев, стараясь не кряхтеть слишком уж громко пополз за ним.

Слишком много лет прошло с тех пор, как он занимался этим в последний раз. Это было в другом мире, в другом теле, и рядом были совсем другие люди, но суть оставалась все та же.

Есть мы и есть они, вон там, совсем недалеко. И дело даже не в том, что они хотят, чтобы нас тут не было, а мы хотим, чтобы их не было там. Мы хотим, чтобы их не было вообще нигде.

И они отвечают нам полной взаимностью.

Это честно.

Это понятно.

Это война.

И все остальное уходит на второй план. Неважно, что у нас есть расхождения в идеологии, неважна экономическая подоплека, неважно, что они разбивают яйцо не с той стороны, и что плодами нашей или их победы все равно воспользуется кто-то другой.