Сам себе цикл. Дилогия
Шрифт:
— Ему и не надо, — сказал Влад. — Постарайтесь вспомнить, это очень важно, он при встрече пожимал вам руку?
— Да вроде бы пожимал, — сказал Ломтев.
— А он при этом был в перчатках?
— Да вроде бы нет. А что?
— Он провидец, — сказал Влад. — Главный способ, при помощи которого он считывает информацию, тактильный. Ему достаточно потрогать… предмет, и он может многое о нем рассказать.
— Типа, холодный, твердый….
— Нет, типа, увидеть его прошлое, — сказал Влад. — События,
— Твою ж дивизию, — сказал Ломтев в сердцах. — Что же у вас так сложно все?
Влад пожал плечами.
— И как много он мог увидеть за время рукопожатия?
— Это непредсказуемо, — сказал Влад. — Может быть, события предыдущей ночи. Может быть, какие-то сцены из вашей прошлой жизни. Может быть, вообще ничего. Но я бы на это рассчитывать не стал.
Черт бы их всех подрал, устало подумал Ломтев. Как будто мало было проблем, так еще одна нарисовалась. Магия, провидцы, чертовщина на каждом углу.
Исходить надо из худшего, не так ли? Исходить надо из того, что он видел все.
И он знает.
И работает он на СИБ.
Менщиков знает. И куча людей, вовлеченных в заговор с его стороны, тоже.
Влад знает.
Ребята из дальневосточной разведки знают.
Точное число знающих уже не установить.
Скоро вся империя будет в курсе, а Ломтев приближался к цели слишком маленькими шажками…
— Расскажи мне о Дальневосточной республике, — попросил он.
— Они сепаратисты, — сказал Влад.
— Это понятно, — сказал Ломтев. — Но как это у них получилось и почему?
— Слишком далеко от центра, слишком близко к Великому Китаю, — сказал Влад. — Они чувствовали угрозу оттуда, они не чувствовали поддержки от империи, а местные князья фактически превратили провинцию в свое удельное владение и вторили там, что хотели. Младшее дворянство взбунтовалось, народ их поддержал… Как водится в таких случаях, случилась резня, а те аристократы, которым посчастливилось выжить, бежали в столицу. Победившие дворяне отказались от своих титулов и организовали боевые дружины для защиты республики от поползновений извне. Это если в общих чертах.
— В правах их не поразили?
— Нет, — сказал Влад. — У них есть те же права, что и у обычных людей.
— Рассадник свободы и демократии, — констатировал Ломтев.
— А почему вы вообще интересуетесь?
— Продумываю пути отхода.
— Они вас не примут, — сказал Влад. — По крайней мере, официально. Вы — очаг напряжения, а очаги напряжения им нужны на имперской территории, а не на своей собственной.
— А тебя?
— Я — никто, — сказал Влад. — Я легко смешаюсь с толпой и меня не будут искать.
— А ты сможешь переправить туда мою дочь? — поинтересовался
— Хотите вывести ее из-под удара?
— Разве это не естественное желание любого родителя? — поинтересовался Ломтев.
— Допустим, смогу, — сказал Влад. — Но зачем мне это делать?
— Давай заключим сделку, — предложил Ломтев. — Вы увезешь мою дочь в безопасное место, а я обеспечу хаос и кровь, которые ты так жаждешь.
— И я должен буду поверить вам на слово?
— Ты же знаешь, на что я способен.
— А вы поверите на слово мне?
— Кончено, — сказал Ломтев. — Ты же не аристократ какой-нибудь.
***
Граф Кислицкий напоминал Бессонову крысу.
Не загнанную в угол крысу, ощеривую клыки и собравшуюся в пружину для прыжка, а обычную крысу, живущую в канализации. Был он мелкий, суетливый и какой-то неприятный, да и пахло у него в кабинете, откровенно говоря, так себе. Словно он не выходил отсюда неделями, ел здесь, спал здесь, и мылся… если он вообще мылся, а не обтирался влажными салфетками.
Впрочем, возможно, я несправедлив к человеку, одернул себя Бессонов. Может быть, он ночами не спит, потому что имперскую науку вперед двигает и о государственных интересах печется. Но организовать эту встречу было так нелегко, так много на это было потрачено времени, связей и нервов, что Бессонов заранее чувствовал себя предвзятым.
Не должен честный подданный императора так тщательно прятаться и избегать разговора с другим честным подданным императора. Если он на самом деле честный, и ему нечего скрывать.
— Итак, вы долго искали беседы со мной, граф, — сказал Кислицкий. — Могу я поинтересоваться, зачем?
— Меня заинтересовал предмет ваших исследований, граф, — сказал Бессонов. — Параллельные миры, перенос сознания…
— Это секретная информация, граф. У вас есть доступ?
— Я работаю на СИБ.
— Удивительное совпадение, я тоже, — сказал Кислицкий. — И я проверял список допущенных лиц. Угадайте, чьего имени я там не нашел?
— Моего, — сказал Бессонов.
— Вот именно, — сказал Кислицкий. — До свидания.
— Статский советник заверил меня, что вы можете сообщить мне сведения общего характера, — сказал Бессонов. — Меня не интересует, чем конкретно вы занимаетесь в данный момент, меня не интересуют подробности вашей работы. Только несколько общих принципов. Полагаю, в их разглашении нет ничего страшного.
— И почему я должен идти вам навстречу?
— Потому что вас попросили, — сказал Бессонов. — Статский советник попросил. И я прошу.
— Вы интересуетесь этим в рамках своего расследования? Могу я увидеть какие-то бумаги?