Сам себе Тарантина (сборник)

Дихтяр Юрий

«Посмотри на мир без наркотиков».

Идите в жопу!

Если бы тот, кто придумал этот слоган, посмотрел на мир из моего окна, прогулялся бы осенним дождливым вечером по улице, на которой я живу, мимо мусорных баков, картонных коробок, набитых вонючими бомжами, перекрёстков, оккупированных престарелыми пятидолларовыми проститутками, мимо пустых чёрных окон разваливающихся домов, и вышел к реке, обмелевшей, играющей радугой бензиновых пятен и несущей к океану всякое дерьмо; если бы, не успев пройти полквартала, был ограблен толпой отморозков-малолеток, только потому, что не захватил с собой ствол, а явившись в госпиталь пожаловаться на разорванную ударом биты селезёнку, получил отказ из-за отсутствия страховки;

если бы его соседями по коридору были безбашенные придурки, собранные со всех стран третьего мира, то я не сомневаюсь, что он сразу же на все свои сбережения накупил бы кокса и забил им ноздри до самого отказа, только бы не видеть этого сраного мира. И никогда бы не сочинял подобную фигню.

«Посмотри на мир без наркотиков».

Занимайтесь этим без меня.

Бог, создавая Вселенную, сильно накосячил. И чтобы это было не так заметно, подбросил нам всякой хрени, начиная с пива и кончая героином, чтобы мы поменьше обращали внимание на его топорную работу.

Жизнь – дерьмо. Но так оно хоть немного смахивает на конфетку.

Мне не хотелось смотреть на этот мир, поэтому просто лежал с закрытыми глазами. Меня отпустило, но накатывала новая волна беспокойства. «Больной, пора принимать лекарство» – противным голосом напоминало тело. Я был спокоен, имея в запасе целых две дозы. Некуда спешить.

– С возвращением, – услышал я чей-то голос.

Я открыл глаза. За окном был вечер. Неоновая вывеска над баром в доме напротив бросала на потолок моей комнаты разноцветные блики. За окном ругались. Просигналила машина, и раздался дружный смех. Где-то ухали басы аудиосистемы.

– Эй, Микки, ты меня слышишь?

– Кто здесь? – спросил я и потянулся к ночнику. Лампа осветила силуэт, сидящий в кресле.

– Как это кто?

Я приподнялся на локте и увидел того самого парня с вывороченным затылком. Только сейчас он выглядел совсем иначе: чёрный костюм-тройка, белоснежная рубашка, красный, небрежно повязанный галстук, сияющие остроносые туфли. И цилиндр на голове. Самый настоящий, как у мистера Авраама, мать его, Линкольна. Он сидел, закинув ногу на ногу, с толстенной сигарой в зубах. И выглядел намного свежее, словно и нет у него в голове дыры, а мозги не остались на мусорной куче под мостом.

Сложно удивить человека, который почти не различает границу между реальностью и галлюцинацией. Удивляться я уже давно перестал, куда проще принимать всё как есть и не ломать голову, почему всё именно так. Будь этот парень сто раз застрелен, мне совершенно наплевать. Если он здесь сидит, значит, это возможно, и у меня нет желания разбираться в природе этого феномена. Пусть себе сидит. Если я не буду обращать на него внимания, ему это надоест, и он уйдёт. Или испарится, или его сожрут трупные черви. Это не моё дело.

– Ты ещё здесь? – только и спросил я, и снова закрыл глаза.

– Чувак, этот номер не пройдёт, – он явно читал мои мысли. – Не нужно меня игнорировать. Ясно? Или как только ты попытаешься залезть на какую-нибудь шлюшку, я каждый раз буду стоять рядом и давать советы. Хочешь?

– Плевать, – сказал я. – Я уже не помню, когда последний раз трахался. Так что, отвянь.

– Давай поговорим. Пять минут. И я исчезну из твоей жизни навсегда.

Достал!

Я сел на диване, дрожащими руками выбил из пачки сигарету. Закурил. Мозги работали с трудом, тело ныло и просило героина.

– Как твоя башка? – спросил я.

– Нормально.

Он приподнял цилиндр, и на его лбу не оказалось не то что дырки, а даже самого замшелого прыщика.

– Прикольно, – сказал я. – Ты правда тот парень? Мне жаль, клянусь. Сам не знаю, как это я… пуф. И что я выгадал? Бобёр выбросил пушку, за которую я отвалил три сотни. Бешеные деньги.

– Это поправимо, – перебил меня гость, – я знаю, где лежит ствол, а ещё он весть излапан твоими пальчиками.

Усталость

навалились на меня, придавила к дивану. Ну, что мне так не везёт? Хотя, так и должно быть. Финал моей жизни очевиден, и он не имеет ничего общего с достойной пенсией, вознёй на приусадебном участке, тихими вечерами в шезлонге с чашкой чая и пончиками. Мои дети не соберутся на Рождество, и я не приготовлю им индейку. У меня нет детей, а моя жена ушла (вы не поверите!) к разносчику пиццы. Представляете! Даже не к коммивояжёру или автомеханику! Я даже знаю, как я умру. Необходимая доза растёт всё быстрее, и скоро она станет смертельной. Или, как вариант, меня забьют насмерть, при попытке добыть денег на наркоту. Круг знакомых сужается с каждым днём, и остаются только самые конченые ублюдки. Но пусть так, чем попасть за решётку, где будет ломка, где придётся смотреть на мир без наркотиков, где мне порвёт задницу здоровенный потный ниггер. Только не тюрьма.

– Что тебе нужно? – спросил я. – Ты хочешь мести? Я же попросил прощения. Но если все мои извинения – пустой звук, давай поскорее всё закончим. Мне пора принимать лекарство.

Он рассмеялся. Смех у него был противный, скрипучий и не весёлый.

– Месть? Микки, мне не за что мстить тебе. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен. Что я видел в жизни? Скажу тебе прямо – ни хрена интересного. Клоака. История моей жизни не намного отличается от твоей. Так что, ты должен меня понять. Зато теперь я получил то, о чём и мечтать не мог. Видишь этот дурацкий костюм на мне? Мне стоило только подумать, что не хочу больше носить спортивные костюмы, и вот я настоящий джентльмен. Просто подумать. Здесь я могу иметь всё. Даже наркотики. Но тут они не убьют меня и не сорвут крышу, и я не попадусь копам. Здесь нет копов, если я, конечно, не закажу себе парочку на завтрак. Вот ответь честно, когда ты ел мороженое?

И тут я заметил, что вместо сигары он держит мороженое. Фисташковое, посыпанное шоколадом и орешками. В хрустящем вафельном конусе. Я даже учуял его запах. Мёртвый ниггер аппетитно слизывал начинающую таять верхушку. Кусочек сорвался и упал на лацкан пиджака, повис жирной каплей.

– При жизни я не мог позволить себе такое лакомство. Я мог потратить бабло на что угодно – сигареты, выпивку, девок, травку. На гамбургер и пиво. На наушники и диски. На футболки и кроссовки. Но на мороженое у меня никогда не было денег. Я не ел его с самого детства. Да и в детстве особо не ел, потому что моему отцу в первую очередь нужны были курево и бухло. Зато теперь я знаю – нет ничего вкуснее мороженого, и я просто просерал свою жизнь.

Он откусил солидный кусок и стал гонять его во рту, чтобы тот растаял.

Да, насчёт мороженого он прав. И ещё насчёт кучи мелочей, которые мне нравились; но были вещи поважнее, чтобы раскрашивать этот дерьмовый мир.

– И что тебе нужно? – спросил я.

– Хочу отблагодарить тебя.

– Скажи тогда, где моя пушка?

– Легко. Она лежит в траве слева от старого дорожного знака при въезде на мост. Метрах в двух. Если ты поищешь, обязательно найдёшь.

– Скажи, ты мне снишься? Или что? Кто ты такой, чёрт побери? – мне показалось неестественным разговаривать с мертвецом или с порождением моей фантазии. – Почему ты ещё не в гробу, если я тебя убил?

– Похороны завтра. А сейчас моё тело лежит в морге, в холодильнике наспех заштопанное. Знаешь, и слава Богу, что я от него избавился. Так намного лучше. А кто я? Фиг его знает. Наверное, призрак, фантом, приведение. Понятия не имею.

– И я тебя реально вижу?

– Ты – да. Другие – нет. Только не надо звать соседей и расспрашивать, есть ещё кто-то в комнате или нет? Тебя сразу отправят в психушку. Ладно, давай к делу. Насчёт отблагодарить – могу предложить сорвать куш, в миллион с хвостиком долларов. Чисто и безнаказанно. Просто взять деньги и уйти.