Сама дура виновата
Шрифт:
Но проводила я и стандартные автобусные обзорки для «гостей города».
Посмотрите налево — угловая башня с часами выполняла роль пожарной башни…
Посмотрите направо — в этом доме в тысяча восемьсот тридцать седьмом году Александр Пушкин провел свои последние дни…
И все с большим интересом разглядывают обозначенный дом, словно и правда надеются раскрыть какой-нибудь секрет воскрешения солнца нашей поэзии. Может быть, если бы это была панельная девятиэтажка, он бы передумал стреляться?
Куда
Хотя больше всего я люблю Васильевский остров — для меня его расчерченные улицы все еще тени задуманных Петром Первым каналов, как в намечтанном им русском Амстердаме. Я даже вожу туристов по тротуарам вдоль домов — мне все чудится темная вода вместо прогулочной дорожки между 6-й и 7-й линиями. Пару раз даже снилось, как я катаюсь зимой по ней на коньках.
Ела я все это время на бегу, засыпала, кажется, уже в тот момент, когда открывала дверь квартиры, а до постели добиралась сомнабулой на автопилоте.
Поставила себе твердое условие заглядывать в телефон только по делу.
А на Егора смотреть не чаще раза в день!
Но, разумеется, нарушала все зароки.
Пока туристы стояли в очереди, чтобы сфотографироваться со скульптурой бегемотихи Тони во дворе филфака, я вытаскивала телефон, чтобы посмотреть, не написала ли мне что-нибудь координатор Ника.
А приходила в себя в двадцатый раз пересматривая свежее видео того, как Егор встает утром с постели и раздвигает занавески.
Просто встает. И просто раздвигает.
Но как у него при этом перетекают мышцы на спине! Как широкие плечи удивительно изящно переходят в узкую талию! Как спортивные штаны ловко сидят на крепкой мускулистой…
Многозначительно терпеливые взгляды туристов, в общем, я замечала далеко не сразу.
Одной из наших самых популярных экскурсий была «Исполнение желаний» — подержаться за палец атланта, потереть нос Остапу Бендеру и кинуть монетку коту Елисею и кошке Василисе, поселившимся на карнизах друг напротив друга на Малой Садовой.
И загадать что-нибудь заветное.
В Питере вообще, какой памятник ни возьми — обязательно можно что-нибудь потрогать, чтобы сбылось желание. А если потрогать нельзя — то можно бросить монетку.
Люди на эту экскурсию приходят целеустремленные. Они словно не город хотят получше узнать, а по всем правилам бюрократии подать заявку во все окошки, открытые Вселенной для тех, кто никак иначе со своей жизнью не справляется.
Женщины бросаются к памятникам и фонтанам сразу, стараясь успеть первыми,
Мужчины чаще стесняются, мнутся в сторонке, мол, они не такие. Но тоже сдаются — когда мы уже отходим, они быстренько, оглядываясь по сторонам, трут маленькую саламандру на памятнике Василию Корчмину, обещающую много-много денег.
Не знаю, не знаю… Если бы они повнимательнее слушали, что я говорю, то предпочли бы потереть дворец Меншикова. В отличие от саламандры, тот реально разбогател на застройке Васильевского острова. Не то чтобы честно, но кто теперь считает? А дворец — вот он.
Но Питер на то и Питер, что в нем есть не только затертые до дыр пятки памятников, но и куда более загадочные места.
Вроде Духова дворика — тайного местечка в доме, где когда-то жил Рерих. Говорят, он так часто обращался к потустороннему миру, что некоторые его обитатели так и остались жить в узком световом колодце, куда можно попасть, только если точно знать, за какой из дверей его искать.
Только желать там надо всем сердцем.
Самое-самое главное, без чего тебе жизни нет.
Раньше я иногда вместе с туристами загадывала всякую ерунду — денег побольше или похудеть. А в последние дни просто стояла и смотрела в пронзительно-голубое осеннее небо Питера, еще не спустившееся к нам, чтобы погладить по макушке. Зимой оно будет ниже потолков в нашей квартире, совсем немного осталось.
И ни о чем не думала — даже вообразить не могла, чего бы мне хотелось так отчаянно.
Все либо сбудется само, либо настолько фантастично, что никаким духам не под силу исполнить.
— Еще одну на исполнение желаний возьмешь? — связалась со мной Ника, когда я, улыбаясь во все восемьдесят шесть зубов пожелала отличного отдыха последним туристам и с глубоким выразительным вздохом упала на первую попавшуюся лавочку.
Уже даже есть не хотелось, так я устала — и мечтала только добраться до дома и уронить себя в горячую ванну. Честно говоря, под конец дня я даже про Егора забыла — достать телефон требовало слишком много сил. Никуда он не убежит, завтра еще станцует для миллионов поклонниц. Стройных. И молодых.
— Темно уже! — возмутилась я. — Они опять монеткой в Елисея не попадут и будут требовать вернуть деньги за экскурсию. Или хотя бы обеспечить их монетками с лазерным прицелом.
— Ну Дариночка… — заныла Ника. — Ну пожалуйста!
— У меня уже ноги отваливаются, — пришлось признаться. — Весь день вверх-вниз бегала, витражи показывала. У меня сегодня три экскурсии были по парадным, Ник!
— А это на катере! Индивидуальная! И тебе девяносто процентов!
— Чего так вкусно-то? Подозрительно.