Сама невинность
Шрифт:
– Получена в битве между войсками короля и претендентки на трон.
– Ты должен больше тренироваться, – посоветовала девушка. – Обе раны с одной стороны, значит, ты слишком неосторожно открываешься. Если не поостережешься, когда-нибудь потеряешь жизнь из-за своей беспечности.
– Откуда моей маленькой монахине знать такие вещи? – выпалил он, пораженный ее проницательностью.
– Разве это не очевидно, господин? – нашлась она.
– У тебя острые глаза, – тихо вымолвил он. Чресла его горели сладострастным желанием.
– Ты слишком непристойно уставился на меня,
Ранульф схватил ее в объятия и впился губами в розовые уста.
Он опасен!
И тут Эльф охнула, не ожидая, что ее грудь окажется в сильной мужской ладони. Шершавый кончик пальца потирал сосок, пока он не затвердел.
– Ранульф! – взвизгнула она, вздрогнув.
– Элинор!
– Господи…
Но мистрис Марта утверждала, что мужчины любят касаться женских грудей. Однако не сказала, что при этом женщину бросает то в жар, то в холод, а сердце трепещет, как пойманная птичка. Марта промолчала!
– Ты не только красива, но еще и изысканна, малышка, – гортанно вымолвил Ранульф, сгорая от ощущений, неведомых Эльф. Его ладонь накрыла другую грудь.
Эльф зачарованно наблюдала, как он перекатывает нежную горошинку между большим и указательным пальцами, пока не достиг цели, превратив сосок в крохотный камешек. Потом принялся мять нежную плоть, столь чувствительную, что она застонала:
– Остановись! Иначе я умру! Обязательно умру! Но в ответ он снова поцеловал ее, играя на ее губах, как на сладкозвучной лютне, чуть касаясь, задевая, покусывая. Эльф вздохнула от наслаждения, и он, тихо рассмеявшись, подхватил ее за талию, поднял и зарылся лицом в соблазнительную ложбинку между грудями.
Эльф поспешила опереться ладонями на его плечи. В его руках она казалась себе перышком. Он снова прижался к ней лицом и медленно провел языком по белоснежной коже, лизнул оба соска. Девушка вскрикнула от неожиданности. Волны ни с чем не сравнимого возбуждения прокатывались по спине. Но Ранульф только начал игру обольщения. Его губы сомкнулись на соске, потянули и стали посасывать.
– О-о-о-о!
Эльф, вздрагивая, блаженно прикрыла глаза, пока Ранульф ласкал ее второй сосок. Он медленно опустил ее на колени и принялся укачивать, как ребенка.
– Ты не боишься, – протянул он скорее утвердительно, чем вопрошая.
– Нет. Это чудесно. Мне и в голову не приходило…
– Еще бы, моя невинная малышка. Монахиням не полагается знать о плотской любви.
– Матти и Иза бегали к амбару подсматривать за священником и молочницей, – пояснила Эльф.
– Уверен, что тебя с ними не было.
– Конечно, – ответила Эльф и, слегка подавшись вперед, лизнула его грудь. Ранульф затаил дыхание, но не сказал ничего, что выдало бы его неудовольствие. Наоборот, отнял руки, чтобы предоставить ей большую свободу. Кожа его оказалась немного соленой на вкус, а запах… она никак не могла определить. Мыло и мускус… да, что-то пряное, безмерно ее возбуждающее.
Ранульф выжидал. Ее голова опустилась ниже, потом еще ниже, текучая шелковистая прохлада пощекотала живот, и напряжение еще больше возросло. Эльф
Пора.
Он медленно стянул с нее камизу, отбросил и принялся осыпать поцелуями ее лицо, веки, точеную шею. Одна рука сжала ее плечо. Другая скользила по ее телу, лаская изящные изгибы и выпуклости. Она извивалась, словно охваченная пламенем. Кожа, мягкая, как самый тонкий шелк, а сама она чуть подрагивает под его ладонью. Настоящее совершенство: тонкая талия, упругие груди, округлые бедра и стройные ноги.
Никогда еще Ранульф не ведал подобного желания.
Он на секунду отстранился, чтобы снять свою камизу, и снова стал ласкать жену. Проведя пальцем по сомкнутым створкам ее женственности, он заметил, как ее бедра инстинктивно сжались.
Ее никто так не касался… даже де Бад! Она в жизни не представляла, что такое может быть! И лишь теперь поняла, что это такое – остаться обнаженной наедине с мужчиной.
Эльф немного испугалась, хотя сознавала, что ей ничто не угрожает.
Палец скользнул внутрь. Эльф застыла, но Ранульф, бормоча нежные слова, немедленно остановился и стал ее целовать. Палец продвинулся глубже. Еще глубже. Эльф старалась не закричать.
Ранульф подумал, что необходимо подготовить ее к вторжению его плоти.
Его палец осторожно надавил на маленький драгоценный бутон ее желания, принялся играть с ним, дразня, гладя, теребя. Его губы не оставляли в покое ее лицо, лоб, щеки. Неустанный палец продолжал ласкать крохотный узелок плоти, постепенно начинавший набухать и пульсировать.
Что происходит?
Эльф была вне себя от недоумения. Потаенное местечко между ног, казалось, вот-вот взорвется.
– Ранульф! – ахнула она и тут же почувствовала, как палец снова проникает в нее. Она невольно выгнулась. Больно пока не было, просто странное чувство заполненности.
Ранульф обрадованно подумал, что она быстро отозвалась на ласки и сейчас истекает любовным соком, так что палец легко скользит по гладкой плоти. Она поморщилась, когда он коснулся барьера девственности, слишком глубоко , расположенного, но не сопротивлялась, не просила остановиться.
– Ты готова стать женщиной, Элинор? – спросил он, глядя в ее серебристые глаза.
– Да, – вырвалось у нее.
Облегчение! Она жаждет освободиться от этого жгучего, всеподавляющего ощущения, грозящего убить ее, и знает, что лишь Ранульф способен помочь.
– Ты так мала по сравнению со мной, – объяснил он, – что я могу легко тебя раздавить. В первый раз мы должны быть чрезвычайно осторожны.
Он поднял ее с колен и положил на постель, а сам присел перед ней на корточки.
Глаза Эльф широко раскрылись от удивления и ужаса, когда она впервые увидела мужское достоинство супруга. Это не копье мальчишки, а могучее оружие мужчины.
– Ты не можешь втиснуть это в меня! – ахнула она. – Просто разорвешь!
– Нет, малышка, вот увидишь, все будет хорошо. А теперь откройся мне, Элинор, и поверь, я не сделаю ничего дурного.