Сама себе фея
Шрифт:
'Уходить не страшно… но Он тревожен и пытается сообщить мне свою тревогу не только наяву, но и в сновидениях… Плохо, что я не слишком хорошо научился различать оттенки Его эмоций и желаний, слишком поздно пришел… Понял, что он боится потери…..некому передать… Необходим четвертый, хотя бы один… за столько лет мои записи никого не привели… сам указал нужную страницу, теперь знаю, как… Хочется верить, что не зря…'
Поняла ли Викис что-нибудь из этих разрозненных, рассыпанных по отдельным листкам фраз? Ей казалось, что она близка к догадке, но… если допустить, что все именно так, как ей думается, то придется
Слишком много было всяких 'если'. И Викис решила, что верить она подождет. Может, у нее просто слишком уж разыгралась фантазия? Наверняка ведь все эти слова можно истолковать и по-другому…
Девушка поднялась с кресла и молча положила листочки на стол перед наставницей.
— Поняла что-нибудь? — с любопытством взглянула на нее Майрита.
— Кое-что… наверно… да… — отозвалась Викис и в задумчивости покинула кабинет.
Спать ей в ту ночь почти не пришлось — мысли не давали. В конце концов она призвала ветер и отдалась на его волю, ибо только он в состоянии подарить сон, когда в голове царит такое безобразие.
Ветер надежд не обманул, навеял не только сон, но и сновидения — счастливые, умиротворяющие. И утром Викис поняла, что все волнения были зря. Какая, в самом деле, разница, чьей волей попала она в этот мир? Раз попала, значит, так было надо. Значит, здесь она нужнее. Да, она потеряла семью, но зато обрела друзей. Керкис, наставники, Тернис и всё братство… да и сам ветер — чем не друг? И учит нужному, и не давит, и развлекает, и на помощь придет, если потребуется. Ей нравится с ним. И ему с ней, кажется, тоже. Так почему бы и нет?..
Словом, с постели Викис вскочила бодрая и пылающая жаждой свершений… скромных, как раз по своему размеру.
Правда, день выдался странный. Сначала Тернис исчез. Не то что бы потерялся, просто отпросился у магистра Нолеров город, а Викис с собой брать не захотел. Поэтому весь наставнический энтузиазм Ренса достался ей одной, и вечером она покидала площадку едва ли не на четвереньках.
Тернис явился из города к вечеру, был задумчив, отмалчивался, когда Викис теребила его вопросами, а после ужина постучался к ней в комнату. Викис даже удивилась — она успела прийти к выводу, что парень сегодня к разговорам не расположен.
А он с порога:
— Я пришел поделиться с тобой своей тайной.
Викис отложила книгу и во все глаза уставилась на него. Тайны — это, конечно, захватывающе интересно… Но еще и тревожно, особенно если их открывают вдруг, без видимых причин.
А Тернис, проигнорировав свободное кресло, плюхнулся рядом с ней на подлокотник и приобнял девушку за плечи, прижав к себе. И говорил он горячим шепотом прямо ей в макушку, словно не решаясь заглянуть в глаза: — Я скрывал от тебя свое происхождение, потому что боялся, что оно встанет между нами. Сегодня у меня есть надежда, что этого не произойдет… Дело в том, что я сын короля Ирегайи…
— Принц! — глупо хихикнула Викис, пытаясь поймать разбегающиеся мысли.
— Не наследный… Теперь уже точно… И вообще бастард. Король не был женат на моей матери. Любил, но жениться
— Постой, я не поняла… Ты этому рад, что ли?
— Да, — тихо ответил Тернис. — Для меня это означает свободу. Свободу выбирать, с кем идти по одному пути. Я никогда не хотел власти. Кроме того, надеюсь, я могу больше не бояться за свою жизнь.
— Как это? — выдохнула Викис.
— Очень просто… Мачеха всегда видела во мне угрозу. Если бы она не родила сына, трон после отца должен был унаследовать я, как признанный бастард. Не будь меня, власть перешла бы к одной из сестер… В общем, королева несколько раз пыталась избавиться от меня… подстраивала несчастные случаи. Я пытался говорить с отцом, но он не верил. Безвыходная ситуация: знаешь точно, а доказать ничего не можешь. Зато она имела массу возможностей влиять на отца, — горько усмехнулся Тернис, — не знаю, что она ему обо мне рассказывала, но я видел в его глазах боль и отвращение. Хотел уехать куда-нибудь, но отец не отпускал. Думал, позволит отречься от наследования короны — но нет… И тогда я уехал тайком. Устал бояться. Да и учиться очень хотелось. Я не стал брать чужое имя, сократил свое, и назвал девичью фамилию бабушки по материнской линии. Она бы точно не возражала.
— Как же тебя зовут на самом деле?
— Эатернис.
— Эатернис, — Викис попробовала это имя на вкус, покатала на языке, — принц Эатернис.
— Не принц, — шепнул парень, — просто Тернис. Для тебя — всегда.
— Почему? — она и сама не понимала, о чем спрашивает.
Но Тернис, кажется, понял:
— Потому что я теперь свободен. Потому что могу с чистой совестью выбирать, где и с кем быть. Я боялся рассказывать тебе об этом, потому что был связан — у наследника престола слишком много ограничений. Но я больше не наследник.
И Тернис провел пальцем по ее скуле, а когда она подняла голову, губами снял одинокую слезинку с ее щеки.
— Ты плачешь? Почему?
Если бы было так просто объяснить, почему катятся слезы из глаз! Как можно сказать парню, что тебе его просто жалко? Что болью в сердце отзывается его сиротское детство, взросление при дворе, где злая мачеха и интриги?
Да, у принцев тоже бывают злые мачехи. Им тоже нужны феи-крестные, вот ведь странно… Все-таки жизнь — не самая добрая сказка, даже если это жизнь в волшебном мире.
А потом Викис сидела на коленях у своего принца, а он накручивал на палец прядку ее волос. Она больше не плакала, а он ничего не говорил. Зачем, если все и так ясно?
Как-то незаметно девушка пригрелась в теплых объятиях и начала проваливаться в дрему, и парень осторожно переложил ее на кровать и тихонько вышел, оставив любимую наедине с невидимым Керкисом: пусть дух охраняет ее покой.
В гостиной загородного имения магистра Нолеро было тихо. Наставники молча переваривали только что отзвучавшие откровения нового ученика: о его прошлом, настоящем и надеждах на будущее.