Сама себе хозяйка
Шрифт:
Она сама все объяснила пожилому мужичку в чёрном мундире, представившись моей опекуншей. Нам с Аглаей оставалось только стоять и кивать. Я понимала, что так, действительно, будет быстрее. Только зачем эти хлопоты тётушке? Скучно ей, что ли?
— Нет, дом в собственность барышни Ковальчик передать невозможно, — наконец заявил чиновник. — Она же девушка, к тому же молодая. Вот выйдет замуж, тогда пусть приходит. На мужа и оформим.
— Как это на мужа? — возмутилась я, но тетка махнула рукой.
— Но ведь жить ей там можно?
— Закон не препятствует. Если девушка — сирота, за ее собственность
— Верно, — кивнула тетка. — Двое их. Наследница и ее кузина. Вдвоём и жить будут. Но опекунство над Милой Ковальчик официально передано моему супругу, Ратмиру Бронскому. Может ли мой муж распоряжаться домом?
— Исключительно в интересах опекаемой. Продать не сможет без разрешения города. А все остальное — пожалуйста.
— И мастерскую открыть?
— И мастерскую, и сдавать, и ремонтировать. Если, конечно, девушек на улицу не гонят и не обижают.
— Благодарю вас, господин. Мне бы оформить бумагу на разрешение мастерской и проживание кузины Аглаи.
— Не положено без вашего супруга, госпожа Бронская, но в порядке исключения все сделаю. Я ведь знаю, что вы — женщина исключительной порядочности и благоразумия.
Что ж, это все было лучше, чем ничего. И, наверное, гораздо быстрее, чем смогли бы решить мы с Аглаей.
Юг! Странная у них забота о сиротах. С одной стороны, нас считали не способными распоряжаться имуществом, а с другой — замуж всегда пожалуйста.
— А если муж захочет дом продать и деньги пропить? — спросила я тетку.
— Не сможет. Дом твой, действовать он сможет только в твоих интересах. Должен будет предоставить равноценное жильё.
— Словно я ребёнок, честное слово.
— Ребёнок-не ребёнок, а все лучше, чем оказаться на улице с голым задом.
— А на Севере считают, что женщина — тоже человек, — не утерпела я. — И сама может распоряжаться своей жизнью и имуществом.
— А на Юге ни одна девица не пойдёт на панель только потому, что ее кто-то обманул, — ответила тетушка. — Или останется на улице после какой-то беды.
Я решила промолчать, потому что опыта самостоятельной жизни пока не имела и вообще пока этот мир знала очень плохо. А Аглая просто закатила глаза.
— Девочки, голодные?
— Нет, — сказала Аглая.
— Да, — сказала я. — То есть нет, не слишком. У меня есть деньги, сейчас купим хлеба, чая и дров.
— Как знаете, — не стала навязываться и ставить нас в неловкое положение Есения Карловна. — Я вас обратно довезу, даже не возражайте. Мне полезно прокатиться, хоть из дома вышла и новую бричку выгуляла.
Мы согласились — не будем отказывать тетушке в такой малости. Хотя, признаться, она значительно облегчила нам жизнь.
Глава 12. Независимость
Артефакт я починила без труда. Все металлы нашлись, даже серебро. Аглая пожертвовала небольшим колечком, я посеребрила все поверхности механизма. Защитное заклинание встало как влитое, все заработало.
— Не пойму, а шестеренки тут зачем?
— Это сложный амулет, — с нежностью погладила корпус, похожий на чашку старинного школьного звонка, сестрица. — Можно установить время переключений
— Что-то у моих родителей никакой амулет не сработал, — вздохнула я.
— Я думала об этом. Подобные модели давно уж придуманы. Уверена, что в доме ювелира не могло не быть охранки, это глупо, а твой отец глупцом не был. Значит, это был не чужак.
— Отец все же?
— Или отец. Или кто-то, кто внесен был в круг близких людей. Даже если отец — кто знает, не был ли он под каким-то воздействием?
Я кивнула. Все может быть. Истину мы теперь вряд ли узнаем.
— Ты хотела продать артефакт, — напомнила я. — Передумала?
— Ага. Лучше здесь, в доме повесить. Это для нашей же безопасности. А денег еще заработаем.
Тут я с ней согласилась. Правильно Аглая говорит. Безопасность прежде всего. И еще — уют.
О дровах переживать не пришлось. К вечеру к нам привезли целую телегу дров, сказали, что от тетки Яси. Какая заботливая! Подозрительно даже. Впрочем, может, у нее и вправду доброе сердце?
Раз были дрова, то можно было и поработать. В четыре руки мы за пару дней починили довольно серьезный семейный артефакт богатого Аглаиного заказчика, несколько цепочек и один медальон. Аглая восстанавливала рожок старого подсвечника с заклинанием против пожара в доме. В мастерскую приходили, в основном, люди небогатые со всякой мелочевкой, почти ничего не стоящей: с медными кольцами, флягами, кувшинами и кастрюлями. Я справлялась с этим всем без проблем. Аглая пробежалась по старьевщикам и принесла несколько сломанных артефактов и каких-то корпусов и шестеренок. Даже если не выйдет все починить, что-то пойдет на запчасти.
Я с восторгом окунулась в работу. Мне так нравилось чувствовать себя значимой, независимой! А когда удалось продать один из починенных амулетов и получить первые деньги, мы с Аглаей устроили праздник и купили маленький чугунный чайник и пирожные.
Мы смогли, мы победили. Мир прогнулся под нас!
Правда, на следующий день изменчивый мир со щелчком упруго вернулся в свою прежнюю позицию.
В мастерскую явился тот самый заказчик, что оставлял сложный семейный артефакт и обещал за починку хорошо заплатить. Я видела его впервые. Что ж, вполне приличный мужчина в дорогом пальто, шляпе и высоких сапогах, с тростью и роскошными усами. Он долго вертел артефакт в руках, кивал, а потом убрал его в объёмный карман пальто и молча направился к выходу.
— Господин Гренков, а деньги? — пискнула ему вслед Аглая. — За работу ещё два золотых!
— Я считаю, задатка достаточно, — презрительно бросил господин.
— Да у меня материалов больше ушло, чем задаток!
Господин обернулся и холодно поглядел на Аглаю:
— Это не мои проблемы. Я заплатил столько, сколько считаю нужным.
— Но это грабеж! Я буду жаловаться!
— Ваше право. Идите в полицию. А я, в свою очередь, готов засвидетельствовать, что договор заключал не с какой-то девкой без патента на работу, а с хозяином мастерской, Прохором Косым. И ему все положенное отдал.