Сама себе хозяйка

Красовская Марианна

А что верность хранит — это хорошо. Знать, ошибался я в ней. Нужно извиниться будет.

Из письма Асура к матери

Я все никак не мог понять, почему так вышло? Почему Милана? Разве не видел я девушек более красивых? Более умных? Более целомудренных? А потом понял — она стала моим якорем.

В тот день, когда мы встретились в Устинске, я был в настоящем отчаянии. Я потерял инструменты, дорогие, тонкой работы, сделанные по моей руке. И у меня не было денег, чтобы их починить. Я вообще не умел обращаться

с деньгами, не привык. Всегда жил на широкую ногу, зная, что стоит только попросить у тебя или у отца, и у меня будет все, что я пожелаю. И когда отец лишил меня финансирования, я даже не понял, что случилось. Разве это так важно — деньги? Разве мне с самого детства не внушали, что честь дороже денег, что дружба дороже денег, что любовь дороже денег, да все на свете дороже денег! Вот только выяснилось, что все эти истины работают, если ты богатый. И друзья, и красивые женщины рядом до тех пор, пока ты богат. А если тебе не хватает на еду, то ты уже думаешь о том, как поужинать, а не о какой-то там гипотетической чести.

И в тот момент, когда я уже готов был сдаться, когда ощущал себя несчастнейшим неудачником (а ведь я всего полгода вынужден был жить самостоятельно), появилась она. Светлая, яркая, как звезда, как искра теплого огня. Ей было совершенно плевать на мою родословную, рудники и шахты. Она не просила подарков, не хотела в театр или пафосный ресторан, не говорила: докажи, что я тебе нужна. Нет, я был нужен ей сам, только я один. Голый, одетый, грустный, веселый, щедрый, нищий — ей было неважно. Она могла меня накормить, утешить, приласкать. Я ощутил себя рядом с ней живым человеком.

Для той же Матильды я не был Асуром. Я был младшим княжичем в совокупности с титулом и семейными владениями. Я был частью чего-то… но не целостностью.

Мне стало плевать на то, что вместо ужина из шести блюд, приготовленного лучшим поваром Синегорья, мы едим булку с молоком, ведь мы ели ее напополам. Не столь важно, какие на тебе брюки — от Дэвисона или казенные университетские, пошитые на фабрике. Я больше не стеснялся стричь волосы сам. Стирать учился сам. Готовить тоже сам. Не столь и сложно оказалось. Вообще все было легко, ведь у меня был ветер по имени Милана, который одним взмахом тонкой руки прогоняла печали и тревоги.

Она просто была моим воздухом. Жаль только, что воздух мы обычно замечаем лишь тогда, когда он пропадает.

Из записки Данилы для Аглаи

СУНДУК мы с Семкой выкопали и утопили в заброшенном колодце. Никто уже не найдет, да если честно, и не узнает. Спи теперь спокойно, моя голубка, только записку сожги.

Из доклада начальника полицейского департамента Буйска в государеву канцелярию

Посему уведомляю, что девица Ковальчик, круглая сирота, вступив в наследство, обнаружила в доме тайник с расписками, которые свидетельствуют о том, что покойный ювелир Матвей Ковальчик изготавливал и продавал запретные артефакты неизвестного действия. Копии расписок прилагаются. Прошу прислать комиссию для тайного следствия и дозволение для допроса и обыска в домах покупателей.

Девицу Ковальчик за проявленную бдительность, активное сотрудничество и стремление к истинной справедливости прошу представить к награде.

Сообщение,

переданное посредством зеркалографа. Буйск-Белокаменск, князя Озерова — государевой канцелярии.

Отправлено в полдень 2 числа мес. цветеня. Доставлено в 4 часа дня 2 числа мес. цветеня, расшифрованное в течение часа. “Работает! А сколько бы гонец ехал? А ежели на заставах враги? А ежели пожар или наводнение где? А ежели восстание? Изобретение мое пользы великой, прошу дополнительного финансирования для установки его на дальних границах и в горах, где сообщение затрудненное. Почтой отправлены предлагаемые мной ключевые точки и необходимые сметы. Готов возглавить работы и передать чертежи для государственного пользования.

Глава 38. Самомнение

В один прекрасный день ко мне в дом с самого утра заявились двое из ларца с телегой труб. В смысле, местные водопроводчики. Аглая визжала от радости, Данил вместе с ней остался контролировать процесс, а я, как обычно, сбежала к зеркалографу. Дел там осталось совсем немного.

Я таки выправила себе инструменты — как маленький, “ювелирный” комплект, так и покрупнее, специально для работы с большими механизмами. С первым вышло совсем просто, оказывается, у нашей братии был в Буйске свой мастер, у которого можно найти любые инструменты. Цены не то, чтобы кусались, но были не самыми низкими. Понятное дело, что выскочка и самоучка вроде меня не должна была себе позволить самый лучший комплект, но — сюрприз-сюрприз, и на моей улице перевернулся грузовик с пряниками. Старый мастер все пытался узнать, не нашла ли я отцовское наследство, но я его заверила, что князь Озеров мне очень достойно платит. Кстати, он планирует построить еще не один зеркалограф, так что мастера ему нужны.

Маленькая, но такая приятная месть! Надеюсь, что к Озерову выстроится очередь из местных ювелиров, жаждущих быстро заработать.

Пока же я пыталась приноровиться к новым способам работы. Получалось быстро, но неаккуратно, словно то, что раньше я брала пальцами, теперь нужно было удерживать галицами. Словно я пыталась прорисовать тоненькие линии широкой малярной кистью. Уставала я еще больше, зато и дело двигалось в разы быстрее.

Но с каждым днем, с каждым движением получалось все лучше, поэтому я и не забросила эту методу сразу же, а, закусив губу, снова и снова “пропускала” свою энергию через скребок.

Сегодня на мою работу явился поглядеть сам заказчик.

— Ну что, как оно? — спросил Озеров, рассеянно оглядывая меня.

— Немного осталось, — отчиталась я. — Почти все отрегулировано. Через три-четыре дня закончу.

— Славно, славно. А пошто ты грязная такая? Да еще в срамных портках?

— Так я не в ювелирной лавке сижу. А в юбке по лесам лазать опасно и неприлично.

— Пошей нормальные портки.

— Вам надо, вы и шейте, — буркнула я. — Осталось-то делов… Не хватало еще деньги на ветер выбрасывать.

— Не на ветер, а на репутацию, — назидательно покачал пальцем Озеров. — На мою в том числе. А ну мне в укор поставят, что моя работница выглядит, будто трубочист!

— Ничего. Я закончу зеркалограф, получу деньги, и мы с вами распрощаемся.

— Вот еще не дело. У меня еще машина прокатная не налажена. Я, видишь ли, сел да посчитал: зеркала на стороне заказывать — очень дорого и долго выходит. Буду сам производить. А для этого мне валки и формы нужны. Да такие, чтобы допуски ювелирные были.