Сама себе враг
Шрифт:
— Пора с этим завязывать, — покачала головой Настя.
— Точно.
— Выходи замуж. Как я.
— Ты еще не вышла. К тому же я не уверена, что это лучший выход.
— Зато теперь мне больше не грозит Третьяковка! А ты его любишь? — Настя хитро взглянула на подругу.
— Ну… наверное… пока трудно сказать.
Чтобы не развивать тему, углубляться в которую она не решалась даже наедине с собой, Алена предпочла побыстрее ретироваться, поэтому развернулась и почти бегом понеслась вверх по лестнице.
— Так я позвоню, — донеслось из-за поворота. Голос она тут же узнала.
«Ну конечно! —
— Привет, Аленка! — она с наслаждением искупалась в серых лучах ганинских глаз.
— А я надеялась подловить тебя после репетиции, — призналась она.
— Тебе это с блеском удалось, — он осветил ее своей знаменитой улыбкой. — У нас перерыв, и я собрался перекусить в кафе напротив. Хочешь составить мне компанию?
— Еще бы!
Он взял ее под локоток и препроводил мимо ошалевшей Настены.
— Везет же некоторым, — вздохнула она у них за спиной.
— Точно, — довольно кивнул Илья, — по-настоящему степень моего везения может понять только мужчина.
— Ты выглядишь просто потрясающе! — заявил он, усаживаясь напротив нее за столик. — Не понимаю, что с тобой произошло, и как ты этого добилась, но эффект сумасшедший.
Она нагнулась к нему поближе:
— Открою тебе секрет: я стала носить шелковое белье.
— Да?! — искренне поразился он. — Значит, этот шальной блеск в глазах, плавные, слегка замедленные движения, трепет ресниц происходят от… гм… действия шелковых тряпок?
— Вот именно, — она утвердительно кивнула и, словно в доказательство, взмахнула ресницами.
— А я хотел было поздравить следователя, — Илья улыбнулся.
— Что же вам всем не дает покоя моя личная жизнь! — Алена мгновенно покраснела.
— Да нет, — неопределенно хмыкнул он, видимо, чтобы замаскировать собственное смущение. — Только мне казалось, что именно совместные поиски разгадки этих убийств, беседы под луной об уликах и мотивах преступления придали тебе такое очарование.
— Ты циник, — улыбнулась Алена, — нахальный и злорадный. А о мотивах и уликах мы с Вадимом не разговариваем. У нас табу на эту тему.
— Так я и поверил!
— Мой шеф поставил передо мной ультиматум — написать статью о постановке «Гамлета».
— Так нечего пока писать, — изумился Илья. — Сама же видишь.
— Еще я должна написать о Журавлеве.
— В этом я тебе вряд ли смогу помочь, — он заметно погрустнел.
— Я так не думаю. Вы же были друзьями.
— Вряд ли тебя заинтересует то, что я могу рассказать о Сашке.
— Я слышала, что вы разошлись, когда Журавлева утвердили на роль Гамлета.
— Это даже я слышал, хотя и сплетничали за спиной, — Илья совсем скис, но Алена решила быть жесткой.
— Я расскажу тебе откровенно все, что знаю, а ты добавишь.
— А зачем мне это нужно?
— Разумеется, из благодарности! Во-первых, я поделилась с тобой своим секретом красоты, и теперь, если захочешь произвести на кого-нибудь впечатление, ты знаешь, что нужно делать. А во-вторых, зная историю целиком, я смогу защитить тебя от подозрений, ведь следствие пока склоняется к выводу, что оба убийства были выгодны только тебе. По крайней мере, смерть Журавлева.
— В
— Примерно год назад Лина Лисицына стала проявлять нездоровый интерес к твоей персоне. Я готова ее понять, как женщина женщину, но дело ведь не в этом. Тогда ты был занят некоей Ириной — девушкой довольно ревнивой. Судя по всему, у тебя с ней все было серьезно. Но однажды произошло непоправимое, ты поддался несокрушимым чарам Лины и изменил Ирине. Лисицына, известная всем как коварная интриганка, тут же принялась тебя шантажировать. Зная, какое влияние ты имеешь в театре, она упросила тебя выбить ей роль Офелии, — торжественно закончила Алена.
— Ну и что из этого следует? — Илья развел руками и улыбнулся.
— Почему ты, обладая таким влиянием на главного, вдруг спокойно сдал позиции и уступил роль Журавлеву?
— Кто сказал, что спокойно?
— Но ты же особенно не боролся.
— Аленка, я тебя уверяю, что твои предположения — лишь плод твоего воспаленного воображения. Все обстоит гораздо сложнее, к тому же совершенно никак не относится к убийствам.
— Если учесть, что убили именно Журавлева с Лисицыной, то как раз относится, — упрямо ответила она. — Я заметила, что они были уж очень связаны. Но, зная о любовной связи Журавлева с Аристархом Нелюбовым, смею предположить, что связывало Сашу с Линой вовсе не романтическое чувство.
— Так и нужно было говорить, что тебе все известно, чего ж ты ходишь вокруг да около? — Илья откинулся на спинку стула. — Я не обладаю тем влиянием на главного, какое ты мне приписываешь, поэтому, когда Лина стала приставать ко мне со своими просьбами пристроить ее на роль Офелии, я просто рассмеялся ей в лицо. Тогда она поговорила с Журавлевым. Тот был просто фанатиком своей мечты сыграть Гамлета. Ну а Лина ему намекнула, что если он уговорит главного поставить ее вместо Клязьминой, то она сделает так, что я не буду возражать против того, чтобы Сашка занял мое место. Тот с этим обратился к Аристарху. Ну а для Нелюбова это был хороший повод доказать Сашке свою любовь. Он приложил все усилия, и вскоре спонсоры спектакля выдвинули главному условие по смене главных исполнителей. Ну а я, как ты знаешь, возражать не стал. Тем более что мне стало все равно. Сначала я просто не мог поверить, что Сашка мог предать меня за какую-то роль в театре, которая по всем статьям была ему не нужна. Я и раньше понимал, что, кроме дружбы, между нами есть некое противостояние — кто талантливее, кто успешнее. Такое обязательно присутствует, если ты актер. Но я не ожидал, что желание утереть мне нос станет для Сашки важнее, чем все остальное, — Илья поднял руку и заказал подбежавшему официанту стопку водки.
— И все-таки мне непонятно, ты пошел на поводу у Лины из-за незначительного компромата, а потом все равно порвал с Ириной…
— Я же сказал, что охладел к роли из-за этой грязной истории.
— Но ведь ты порвал с Ириной гораздо раньше, чем в спектакле окончательно утвердился состав исполнителей.
— Да какая разница, — отмахнулся он и взял с подноса принесенную водку. — Как я понимаю, ты пить не будешь?
— Еще только три часа дня! — укоризненно заметила Алена.
— И правда, — усмехнулся Илья, — год не пил, а тут вдруг проняло.