Самарянка
Шрифт:
– Такое бывает, – улыбнулся склонившийся над ним незнакомец. – Одни видят серые тучи, а другие – голубое небо, которое за ними спрятано. И солнце. Постарайся заглянуть туда – и сам увидишь.
– А разве…, – Мишка не успел закончить начатую фразу, как снова провалился в пустоту и беспамятство.
5. БОЙ БЕЗ ПРАВИЛ
Мишке показалось, что он сомкнул глаза лишь на секунду. Но когда снова открыл их, то, к своему удивлению, уже не увидел ни странного собеседника, ни скалы, к которой прилепилось маленькое беззащитное деревце, ни шумного
Слегка приподнявшись, он с удивлением увидел, что лежит возле тихой речушки, совершенно один. Небо еще было темным, но на востоке, где огнями сотен окон мерцали городские многоэтажки, уже занялась заря. Какое-то мгновение Мишка пытался сопоставить реальность того, что он видел перед собой сейчас, с тем, что произошло там, возле объятого огнем бэтээра. Он не мог сообразить, где же на самом деле был сон, странное видение, а где начиналась реальность.
Он встал, подошел к самой кромке речушки и ополоснул отекшее лицо. Голова страшно гудела, в ней еще пульсировало буханье барабана, а во всем теле ощущалась такая тяжесть, словно оно было истерзанным, разорванным на мелкие части, исполосовано и раздавлено. Сознание постепенно возвращалось, восстанавливая в памяти все, что там смогло сохраниться за прошедшую ночь.
Он ощупал карманы. Пакета с деньгами, переданными ему в скиту, не было. Они бесследно исчезли. Ужас, смешавшийся с отчаяньем, охватил Мишку.
– Боже мой, – застонал он, опустившись на илистый берег и хватаясь за голову. – Боже мой!.. Что я натворил!..
Только сейчас он начал по-настоящему осознавать то положение, в котором оказался после пьяного ночного куража. Он мгновенно просчитал все возможные варианты выхода из создавшейся ситуации, но все они были тупиковыми. Он даже не мог представить, как, с какими глазами, словами он возвратится назад, если вообще возвратится. Как его встретят старцы, чудак Варфоломей, что скажут и подумают о нем, узнав о том, как он распорядился их деньгами и доверием. Чувство стыда – горького, граничащего с желанием немедленно наложить на себя руки – заполнило все сознание Мишки, вытеснив оттуда обрывки ночных воспоминаний.
– Ах ты…, – он не жалел самых грязных слов, обвиняя себя в том, что произошло.
Где-то глубоко в подсознании мелькнула мысль:
«Чего раскудахтался, как баба? Гульнул на славу – и молодец. Остальное не бери в голову. Это тебе не с танком наперевес в атаку идти. Ты и так погамбалил на тех стариков. И что? Хоть спасибо от них дождался? Шиш с маслом! А сегодня «за так» даже папка мамку не целует».
Но Мишка отогнал эту шальную мысль, не дав ей укрепиться. Он лихорадочно думал лишь об одном: где взять исчезнувшую сумму?
«Стоп! – он ухватился за новую мысль. – Вроде, был какой-то базар насчет боев без правил».
Мишка пошарил по карманам и нашел мятый пригласительный билет с программой вечера, где помимо участников боев и прочего предлагалась возможность заработать на тотализаторе.
«Значит, бабло будет немалое, – сделал он вывод. – Это единственный шанс вернуть деньги, как-то выкрутиться».
Он вспомнил про Николая, обещавшего помочь, если приключится какая беда. Однако новая волна стыда, позора, нахлынувшая при одной мысли о том, что Николаю придется
Весь день он бесцельно ходил по городу, мысленно настраиваясь на предстоящий вечер. Он слабо представлял, каким образом сможет принять участие в боях, поскольку не был заявлен в программе, но твердо верил, что такой случай ему непременно представится.
Мишка спустился в клуб, когда снова сгустились сумерки. Он вошел туда, как триумфатор, под ликование и всеобщий восторг завсегдатаев и вчерашних свидетелей его удали. Все тот же расфуфыренный официант одарил его особенной лучезарной улыбкой.
– Что, чем лучше вечером, тем хуже утром, да? – хозяин вечера, накануне именовавший себя «пиратом всех времен и народов», по-дружески похлопал Мишку по плечу и пригласил сесть рядом с собой. С этой точки можно было прекрасно наблюдать за всеми поединками. Недалеко от них расположилась отдельная небольшая ложа для особо почетных гостей.
Ринг находился теперь в самом центре зала, соединяясь со сценой узким переходом, по которому должны были выходить участники поединков. Столиков, где проводили свой досуг посетители клуба, вообще не было. Зал теперь более всего напоминал арену, залитую светом и заполненную до отказа любителями острых зрелищ. Между ними сновали какие-то дельцы, предлагая делать ставки на того или иного бойца. В зале стоял невероятный шум. Все ждали начала боевого шоу.
Однако первые же поединки сильно разочаровали не только Мишку, но и публику.
– Из них гладиаторы, как из меня ассенизатор, – махнул рукой раздосадованный Мишка, глядя на то, как те неуклюже махали руками, то и дело падая на ринге, суетясь и затягивая время.
Зрители ж теперь выражали свое недовольство оглушительным свистом, криками и бранью.
– Ты погоди, не суетись, – кричал почти на ухо Мишке его сосед. – Это ведь шоу. Тут своя интрига должна быть. Настоящее зрелище впереди. А что, может, сам пойдешь в бой, как вчера?
– Может, и пойду, – крикнул ему в ответ Мишка. – Что с этого иметь буду? Опять бутылку водяры24?
Сосед громко засмеялся:
– Сегодня на кону солидные «бабки» стоят. Как говорится, победитель получает все и сразу. Так что не суетись. Это тебе, брат, не с телками на сцене плясать.
И в самом деле, после нескольких поединков, рассчитанных больше на разогрев публики, начались настоящие зрелищные бои. Их участники теперь демонстрировали все: силу удара, изворотливость, динамику движений, разные стили восточных единоборств.
Напряжение нарастало. По всему чувствовалось, что главный поединок был впереди. Зрители неистово кричали, поддерживая своих кумиров. И, наконец, наступила кульминация.
– Гроза и гордость Кавказа! – громогласно объявил ведущий вечера. – «Железный Абдулла»!
И под звуки тяжелого рока на ринг вышел настоящий богатырь, одетый в длиннополый атласный халат с накинутым на голову капюшоном. Когда он его скинул, публика заревела от восторга. На ринге стоял действительно гладиатор – атлетического сложения, с мощным торсом, играющими бицепсами, на крепких тренированных ногах. Приветствуя публику, он поднял вверх огромные кулаки, перед которыми, казалось, никто не устоит.