Самая настоящая Золушка
Шрифт:
— Ты вообще о чем, птичка? — Малахов снова напускает насмешливый вид, как будто не он только что таращился на меня с видом человека, увидевшего воскрешение из мертвых.
Зачем все портить?
Вздыхаю, выразительно закатывая глаза. Это лишнее, но могу я, в конце концов, поупражняться в актерском мастерстве, которому меня учили целых полгода?
— Ты нарочно прикидываешь дурачком? — Я подаюсь вперед, приподнимаю бровь с немым вопросом. — Ну, чтобы никто не подумал, что ты слишком много понимаешь и тебя пора отправлять кормить
— Я не понимаю, о чем ты, — скалится Малахов.
— Это плохо. Очень плохо. Потому что я была уверена, что в твоей голове больше мозгов, а яйца — ну как минимум не из шариков для пинг-понга.
Он злится. Пытается держать невозмутимый вид, чтобы не признаваться даже самому себе, как он ошибался на мой счет, и что эта ошибка может ему стоить «Целого нового плана», в котором он тоже не будет главной скрипкой.
Господи, какой циничной тварью я стала всего за полгода прилежного обучения? Даже Виктор Франкенштейн не мог бы больше гордиться своим монстром из плоти, чем Морозов — мной.
Спасибо чудесным таблеткам Абрамова — они давно укладывают меня спать без прелюдии из мук совести, а мои собственные принципы давно впали в летаргию. Кроме некоторых, без которых я просто не выживу.
— Морозов чем-то сильно тебе насолил? — спрашивает Малахов, попивая остывший кофе.
Решил зайти издалека? Он бы еще от динозавров начал или сотворения мира.
— Слушай, давай я тебе просто скажу, хорошо? — Место, в котором мы сидим, Морозов или кто-то из его «боевых товарищей» вряд ли решит посетить, но лучше не рисковать и не светиться в компании Малахова так, будто мы с ним любовники. Рисковать, когда еще ничего не произошло, вообще глупо. — А ты подумаешь над моими словами, проведешь с ними ночь и в следующую нашу встречу мы заключим мирное соглашение и теневой договор.
— Какая глупая самоуверенность, — прищелкивает языком Малахов.
— Простой расчет, — в ответ пожимаю плечами я.
Он слишком тщеславен, слишком «такой же винтик, как и я», чтобы отказаться от роли второго плана. Да, конечно, ему снова не солировать на главной сцене, но в моем плане он будет фигурой, а не грязным шпионом. На этом держится моя ставка. Мало, конечно, но за последнее время я прочитала очень много книг, в которых фараонов и императоров свергали служанки и пехотинцы, чтобы не попытаться воскресить древнюю традицию.
— Когда Морозов получит свое, думаешь, он будет рисковать и оставлять двух таких важных свидетелей его большой игры? — Я выдерживаю небольшую паузу, чтобы Малахов кивнул, соглашаясь с тем, что подобные мысли приходили и в его голову. — Нас с тобой сольют, как только в наших услугах отпадет необходимость. Потому что мы — просто маленькие серые исполнители, марионетки и, как он думает, сами по себе ничего не стоим. Другие его напарники слишком солидные люди, чтобы вот так спускать их в унитаз и не бояться последствий. Поэтому, Константин, он пожертвует нами. Спорим, он уже придумал
— Собираешься ускорить этот процесс? — усмехается Малахов.
— Собираюсь исключить его из игры.
— Каким образом?
— Сделав так, чтобы «папочка» не успел стать «папочкой», потому что один очень хороший и сердобольный человек по фамилии Малахов из глубокого сострадания к несчастной судьбе бедной девушки расскажет, как ненормальный муж собирается подставить ее с имуществом на много миллионов долларов. Все просто, — развожу руками. — Нам с тобой всего-то нужно прийти к финишу первыми.
Глава пятьдесят четвертая:
Катя
Я ненавижу себя.
Презираю до такой степени, что даже когда вижу в темных глазах Кирилла свое отражение, хочу плеснуть что-то ему в лицо, лишь бы он закрыл глаза и больше никогда на меня не смотрел.
Потеря памяти. Тайны прошлого, которые переворачивают настоящее героини. Такой избитый и затертый сюжет, множество раз один к одному скопированный в дешевых отечественных мелодрамах.
Никогда его не любила, потому что никогда не верила, что память может быть настолько коварной.
А теперь сижу в углу холодного номера люксовой гостиницы, дрожу от отвращения и хочу, чтобы в моей жизни появился добрый волшебник из детской песенки, щелкнул пальцами — и эта реальность просто закончилась, оборвалась без финала. А у меня началась новая жизни, в которой я безумно люблю своего странного мужа, жду от него ребенка, и вообще — все та же Катя Белоусова, студентка третьего курса, которая наивно влюбилась в мужчину с обложки журнала и однажды столкнулась с ним на улице, чтобы уже никогда не расставаться.
— Что с тобой? — Кириллу требуется усилие, чтобы посмотреть мне в глаза.
За тот год, который мы провели вместе, я помогла ему научиться понимать меня, а он помог мне научиться понимать его. Вряд ли Морозов, придумывая свой злодейский план и дрессируя меня, словно собачонку, предполагал, что все мои знания в итоге пойдут на то, чтобы стать ближе к Кириллу, а не окончательно свести его с ума. Вряд ли он допускал мысль, что милая наивная дурочка, которую он так тщательно из меня лепил, однажды появится на самом деле, стряхнет с себя всю мерзость меня настоящей и пустит его план под откос.
— Со мной все в порядке, — отвечаю шепотом, потому что тот голос в темноте никуда не делся. Он стал еще сильнее и научился выползать из своего логова даже днем. Мне кажется, что даже сейчас он подслушивает нас. — Я просто… очень плохой человек, Кирилл. И я больше не могу быть твоей женой.
Он ничего не отвечает — только жестом выпроваживает всех вон из номера, а когда мы остаемся наедине друг с другом, стаскивает с кровати тяжелое дорогое покрывало и заворачивает меня, словно в кокон.