Самая правильная ведьма
Шрифт:
– Риччи, а давай ты потом мне лекцию почитаешь, когда я в ваш университет поступлю?
– Чего ты в нашей богадельне забыл? И кроме того, я и без поступления тебе учебную программу могу обеспечить.
– Ладно, пустой разговор, проехали.
Странное дело, но на фоне своего брата - брутального, мускулистого, загорелого, такого, что пальчики оближешь, тощий, нескладный Тим не казался совсем уж безнадежным - немного высоким и только. Или, может, у Миры глаз замылился.
– Риччи, ты кусай, кусай, милок, с пылу, с жару... токмо натуральные гредиенты...
Рич с раздражением зыркнул на Матрену Патрикеевну:
– Ба, ну сколько можно, а? Хватит дуру деревенскую из себя корчить, тебе не идет.
Мира только ахнула мысленно, а знахарка - божий одуванчик - вдруг распрямила сухие плечики и как гаркнет на Рича:
– Поговоррри мне тут! Я тебе такие экзамены устрою, ввек не отмоешься! Это понятно? А как я разговариваю, не твоего ума дело, мне лет достаточно, чтобы ещё всякие молокососы попрекали! Ешь немедленно!
– вот вам и бабуля, генерал, а не бабуля.
Рич, как и Тим, не усмотрев в подобной отповеди ничего сверхъестественного, синхронно потянулись за горячей выпечкой. Мира же впредь зареклась верить своим глазам и ушам - на проверку все оказывалось совсем не таким, как выглядело. А удивляться каждый раз - больно непродуктивно, да и выставляет ее дурочкой какой-то.
– Да, ладно, бабуль, прости.
– Покаялся Рич, послушно налегая на пирожки, аппетитной дымящейся горкой лежащие на блюде в центре стола.
– Это я, не подумав, ляпнул. Очень вкусно, спасибо.
– Вот так-то лучшее, милок. Чайку еще? Аль чаво покрепче?
– Я на работе не пью.
– Дык для поднятия энтого духа... рабочего...
– Матрена Патрикеевна как ни в чем не бывало перешла на деревенский говор.
– Те ж, горемычному, поди ж, и расслабиться-то некогда...
В руках знахарки появилась бутылка - пузатая, из непрозрачного зеленого стекла. Пододвинув к Ричу поближе блюдо с пирожками, она махнула рукой и на столе, звякнув, возникли две затейливые рюмочки с носиками как у поильников.
– И никак отказов не приму. От обоих.
– Шустро - чувствовалась сноровка и опыт - разлила огненную, в прямом смысле, жидкость по емкостям. В тот же миг в воздух из каждой рюмки поднялся небольшой столб зеленого пламени, произошел локальный взрыв, и все затихло.
– Ох, хороша...
– в глазах Матрены Патрикеевны читалась ностальгия по прошлому.
Тим печально вздохнул, переглянулся с Ричем, но было заметно, что обоим подобная ситуация опять же не в новинку. Мира, притихнув в своем углу, меланхолично жевала восьмой пирожок и размышляла о том, как повлияет на колдуна терапевтическая доза алкоголя - они ж все как один трезвенники, иначе можно таких дел натворить, век с последствиями разбираться будешь.
– А ты мне глазищами не зыркай, чай не красна девица, смущаться...
– прикрикнула на Тима Матрена Патрикеевна, когда тот, взявшись за налитую до краев рюмку, нерешительно покосился на Миру.
– Ну-ка на раз-два-три.
Парни обреченно выдохнули и одним махом опрокинули рюмки. Пофырчали, проглотили. У обоих на миг глаза полностью позеленели -
А знахарка-то, знахарка-то хороша! Скрутила их в бараний рог без малейших усилий - и за стол усадила, и пить заставила. Почему-то вспомнились слова Тима о том, что бабушка у него ведьма. Интересно, не Матрену ли Патрикеевну он имел в виду? Хотя девушка, своих сестер определявшая седьмым чувством, в старушке ведьму не признала.
– Ну вот теперича и о делах погутарить можно...
– дала свое разрешение знахарка, милостиво кивая присутствующим.
– Горюшко мое горемычное, ты уж поведай о бедах своих, о горестях внучку моему, сердечком отзывчивому - да?!
– авось да не откажет он в помощи малой.
Мира сильно в этом сомневалась, но деваться было некуда. Спотыкаясь на каждом слове - будто это она рюмку огненной воды выпила - ввела присутствующих в курс дела, не забыв сделать упор на том, что ситуация чрезвычайно запутанная и опасная, а также имеющая в перспективе все шансы попасть в учебники по высшей магии как не имеющая аналогов в истории. Тут она, конечно, приврала, но кто же ее за это осудит? Про ангелов она не упомянула, вообще не рассказав, как она про проклятия узнала - ни к чему это, ведь большинство присутствующих не в курсе их существования.
Судя по кислой физиономии Рича, тот был не в восторге от перспективы заниматься проблемами бестолковой ведьмочки, и сама Мира его прекрасно понимала - снятие проклятий любого уровня всегда дело неблагодарное. Времени и усилий уходит масса, а толку обычно бывает чуть. И все из-за того, что проклятия очень индивидуальны - нет универсальной схемы, по которой они накладывались бы. Есть, конечно, основа, но каждый уважающий себя колдун надстраивает над ней что-то свое, и разгадать что именно, подчас бывает сложновато. Так что монотонное распутывание чужих фантазий требует определенной усидчивости, которую колдуны целиком и полностью тратят на собственные драгоценные научные проекты, а на всё прочее у них ни капли не остаётся. Проводя собственные исследования, они могут месяцами не выходить из лабораторий, забыв про сон, еду и гигиену, но это же ради чистой науки, а разбираться с неприятностями какой-то там ведьмы, вчера встреченной, кому охота?
И вот Мира обреченно сознавала, что Рич ей сейчас откажет. Вот просто так, потому что ему на фиг не сдалось время тратить на то, что его не касается. А на кону стоит ее жизнь!
Тим слушал ее откровения с каменным лицом, понять, что он думает по поводу рассказанного, было невозможно. Матрена Патрикеевна охала и ахала в особо драматических моментах повествования, но Мира понимала, что даже знахарка не в силах заставить колдуна делать то, что он делать не хочет.
– Вот, в общем-то, и все, - закончила девушка свой печальный рассказ.
– Могу еще колечко показать и зеркало.