Самая сладкая ложь

Эльберг Анастасия Ильинична

Константин поднял глаза, удивленный принятым за него решением, но отказываться не стал и улыбнулся в ответ. Он тоже был слегка навеселе, как и все остальные гости.

— Почему бы и нет? Идем, дорогая, — обратился он к Лие, — ты поможешь мне навести порядок в нотах.

Майор Толедано сделал пару кругов по гостиной, ожидая, пока все усядутся, и занял место рядом с госпожой Коган. Это ей не понравилось, но она изо всех сил сохраняла спокойное выражение лица.

— У вас чудесное кольцо! — заговорил Боаз, наклоняясь к ее руке. — Я его еше не видел.

— Я редко его ношу, — ответила госпожа Коган, всем своим видом показывая, что она считает ниже своего достоинства беседовать с этим человеком.

— Великолепная

вещь. Вы позволите?

И Боаз, достав из потайного кармана смокинга небольшой монокль, наклонился еще ниже к руке госпожи Коган. Она постаралась, чтобы на ее лице появилось все отвращение, которое она испытывает к этому мужчине, но со стороны ситуация выглядела более чем театрально. Сидевшая поодаль Габриэль в какой-то момент не удержалась от того, чтобы хихикнуть.

— Какая изящная оправа! — продолжал тем временем играть на публику Боаз, изучая кольцо. Он с первого взгляда понял, что камень не представляет собой ровным счетом ничего ценного, но удержаться не мог. — Держу пари, оно стоило как минимум тысяч пять…

— Что вы! — воскликнула глубоко оскорбленная госпожа Коган. — Это солитер! Хоть вы и ювелир, но в камнях ничего не смыслите!

Констанция, сидевшая за спиной госпожи Коган, приподнялась и тоже посмотрела на камень.

— Это действительно солитер, Боаз, — упрекнула она мужа, с достойной похвалы выдержкой сохраняя серьезное лицо. — Нет ничего более серьезного, чем недооценить украшения женщины! Ведь они нередко говорят за нее.

Госпожа Коган не поняла тонкого намека.

— Константин говорит о долгосрочных вкладах, вы, Боаз, оцениваете бриллианты, — заговорил Эван. — Хочется верить, что вы хотя бы когда-нибудь отдыхаете от работы!

Лия тем временем перебирала переплетенные ноты и нотные тетради, в которых аккомпанемент и партитуры были написаны от руки. Константин складывал их в стопку, а часть ставил на пюпитр.

— Ну и ведьма эта госпожа Коган, — покачала она головой.

— Да, пренеприятная женщина. Из тех, кто за неимением желания задуматься о своей морали и об якобы общепринятых моральных нормах думает о морали других. Думаю, я ей не понравился с первого взгляда. Когда мы с Эваном познакомились, он пригласил меня к себе на ужин. Мы пришли вместе с Марикой. Было жарко — конец лета — и Эван устроил ужин на свежем воздухе, в саду. Марика надела платье, которое при определенной доле фантазии можно было принять за пеньюар. Ничего откровенного и безвкусного — обыкновенное коктейльное платье, настолько короткое, насколько позволяет коктейльный этикет. Видела бы ты, как госпожа Коган на нее смотрела! Создалось впечатление, будто Марика пришла голой. Мы познакомились с гостями, среди которых было много важных людей — Марика тогда как раз была в предвкушении очередного шага вверх по карьерной лестнице. В какой-то момент мы с Эваном отошли для того, чтобы что-то обсудить, а Марика переходила от одного гостя к другому, принимала комплименты, улыбалась, беседовала. Видимо, госпожу Коган такое положение дел не устраивало, а поэтому в какой-то момент она отвела ее в сторону и спросила прохладным тоном, не считает ли она свое платье неуместным для вечера с таким количеством гостей-мужчин. Марика сначала не поняла, что она имеет в виду, и даже оглядела свое платье: может, с ней действительно что-то не так? А потом госпожа Коган подошла ко мне, очень невежливо прервав наш с Эваном разговор, и задала мне следующий вопрос: «Скажите, господин Землянских, что вас интересует больше — беседа о финансах или тот факт, что с вашей женой кто-нибудь из гостей может сделать нехорошие вещи?». Сначала я спросил, что она подразумевает под нехорошими вещами: может быть, предложение партнерства? Но госпожа Коган не собиралась отвечать, и тогда я сделал очередное предположение: может, она подразумевает секс? И, так как по

ее лицу я понял, что она имела в виду секс, то ответил, что моя жена вольна распоряжаться своим телом так, как ей вздумается, я не буду против. Госпожа Коган разозлилась окончательно и велела мне убираться из ее дома, потому что она не потерпит, чтобы рядом с ее детьми были такие люди, как я.

— Кошмар, — с притворным разочарованием покачала головой Лия. — Вы ушли, даже не закончив ужина?

Константин поправил ноты на пюпитре.

— Перед уходом я спросил, что так разозлило госпожу Коган — может, тот факт, что я дал не тот ответ, которого она ожидала? Или же то, что мои моральные нормы более продуманы и не так слепо ориентированы на религию, как ее? Но ответа я удостоен не был, а поэтому мы с Марикой купили бутылку шампанского и отправились смотреть закат в Старом городе. Мы нашли чудесное место, откуда открывается великолепнейшая панорама — все видно, как на ладони, а нас видно не было — и занялись нехорошими вещами.

Лия достала из картонной коробки еще несколько нотных тетрадей.

— Эван, наверное, в свое время был не прочь приударить за Марикой, — сказала она.

— Этот джентльмен отличается такой же гибкостью взглядов, как и майор Толедано. Неужели ты думаешь, что госпожа Коган просто так ходит с ним? Или ей доставляет удовольствие проводить вечера в компании такого исчадия Ада, как я?

— Неужели она ходит за ним, как надзиратель? — удивилась Лия.

— Именно так, — ответил Константин, открывая одну нотных тетрадей. — Хотя, думаю, она чувствует, что он ей не верен. Что до Марики — когда-то у нас с Эваном был… скажем так, конфликт, связанный с ней, и после этого он свысока смотрит на моих женщин. Так обычно люди смотрят на то, что им никогда не будет принадлежать. Ладно, хватит обсуждать других за спиной. Начнем, пожалуй.

… После нескольких исполненных вещей Константина за роялем сменила Констанция. Боаз шепотом сообщил Лие, что его жена в свое время закончила консерваторию по классу фортепиано. Это внушало уважение, но госпожа Толедано играла не так глубоко и не так проникновенно, как хозяин дома. Ее сильной стороной была техника — слушатели сделали такой вывод после того, как Констанция сыграла пару вещей в быстром темпе. Следующим музыкантом оказалась госпожа Коган. Она сыграла отрывки из хоралов Баха и несколько произведений, которые, как и хоралы, относились к церковной органной музыке. При всех своих странностях и желчном характере, жена Эвана играла замечательно. Лие показалось, что она преобразилась, как только ее руки коснулись клавиатуры. Воистину, музыка меняет людей, и в музыканте часто мирятся два противоположных по характеру и взглядам на жизнь человека.

Эвану тоже предложили продемонстрировать свой «светский талант», но он отшутился, сказав, что его игра будет выглядеть бледно по сравнению с предыдущими исполнителями. Константин снова занял стул за роялем и подвинул к себе небольшую стопку нот.

— Время для танцев, — сказал он.

— Отличная мысль! — поддержала его Габриэль. К тому времени она успела выпить еще пару бокалов шампанского, и было непонятно, как она до сих пор держалась на ногах — о танцах не могло быть и речи.

— Может, тебе не стоит танцевать? — заботливо спросила Лия. — Или хотя бы сними туфли, а то ты себе что-нибудь сломаешь.

— Хорошо, — ответила Габриэль и через секунду уже снимала туфли. При этом она наклонилась к аудитории, причем повернулась к мужчинам, и в очередной раз продемонстрировала свое декольте. Лия, заметившая это, со смехом покачала головой.

Константин перебирал ноты.

— Какая музыка лучше подойдет для разминки танцоров?

— Маэстро, вальс, пожалуйста, — попросил Боаз. — Дамы приглашают кавалеров. Вы не откажете мне, госпожа Коган?