Самая срочная служба
Шрифт:
Они отошли немного в тень, чтобы не светиться под горящей на крыльце лампочкой, и шевелили извилинами.
– Короче, размышляем, – бубнил Резинкин. – Итак, я наркот. У меня есть чем ширнуться, куда я с этого места пойду?
В полумраке видно было весьма и весьма плохо. Стоящие вдалеке фонари, что освещали пространство у фасада казармы, не добивали сюда. Так, какие-то блики. Резинкин закрыл глаза, пытаясь представить себе, что же он увидел бы днем, стоя на этом месте.
Чуть левее – казармы. Чуть правее – губа. На губу они вряд ли попрутся. Если посмотреть
Он продолжал соображать, стоя с закрытыми глазами.
Простаков не причислял себя к весьма способным сыщикам и потянул его за шиворот. Резинкин невольно открыл глаза.
– Через забор они полезли, понял? Сматываться отсюда. У них пропуска есть, шприцы есть. Медсестру оглушили – куда пойдут? Через забор полезут.
В этот момент на крыльце появилась уже высохшая после рыданий рыжая Лиза. Они стояли в темноте, видеть она их не могла. Женщина закрыла медпункт и решительными шагами двинулась к казарме.
– Ну все, сейчас она вложит дежурному, и Сизова с Ануфриевым будет искать весь батальон. Прикидываешь, чего тут начнется? Сейчас всех поднимут, всех застроят, все наряды проверят и нас не забудут. Она ведь их запомнила!
– Конечно, запомнила, – согласился Простаков. – Я бы тоже запомнил того, кто мне по башке бьет. Потом нашел бы и ему бы башку оторвал. Полезли через забор, надо уходить отсюда. Сейчас тут жопа начнется.
– А че с Фролом делать будем?
– Ничего с ним не надо делать. Он сейчас на коечке дрыхнет. Она, наверное, ему еще и со второй стороны заехала, чтобы спал крепче.
Оба по-тихому заржали.
И тут в темноте раздался голос:
– А-а...
Ануфриев с Сизовым лежали в траве, один возле другого, и бредили под кайфом.
Резинкин подсел.
– Кого мы только не встречаем сегодня. Че делать? Сейчас же шмон начнется.
Простаков задумался.
– Надо бы Фрола сюда, он бы решил, что делать.
Вернулись в медчасть. На этот раз, уже не стесняясь, били окно в процедурном кабинете. Забрались внутрь, нашли Фрола, тихонько посапывающего в лазарете.
– Вот и занял коечку, – ухмылялся Резинкин, идя впереди Простакова, тащившего на себе своего друга.
– Слушай, а что он спит-то до сих пор? Я его трясу, трясу.
– Перестань трясти, даун. Она ему, наверное, снотворное вколола.
– А чего с этими двумя делать будем, которые в траве дрыхнут?
Резина остановился.
– Погоди.
Он ломанулся в кладовку и вернулся оттуда с носилками.
– Вот, гляди.
Простаков, удерживая на плече свисающего вниз головой Фрола, взвыл:
– Да ты что? С носилками нас сразу сцапают.
– Ну не оставлять же их здесь валяться. Ты прикинь, их найдут обколотыми. Мы все отсюда на Колыму поедем служить. Ты только представь, как будет улыбаться Стойлохряков.
– А мне к дому ближе.
– Придурок здоровый.
Простаков
– Ну че, через дверь выходим?
– Ну ты и долбан! Через окно. Сейчас медсестра, поди, бежит уже сюда, да не одна. С шакалом каким-нибудь.
И в этот момент хрустнул дверной замок. Мужики быстро и бесшумно покинули процедурный кабинет, словно бэтманы, и направились к забору. Быстро ступая по стриженой травке газона, разбитого рядом с высоким деревянным забором, Простаков нес Валетова, ожидая от него, что он все-таки проснется.
Сзади раздался знакомый голосок:
– Вот здесь. Вот здесь они меня ударили.
Это медсестра жаловалась кому-то.
Мужики присели.
– Надо доложить комбату, – раздался мужской голос.
Подчиненные сразу же узнали тембр своего взводного, лейтенанта Мудрецкого.
«Не повезло лейтенанту, – думал Резинкин, сидя на корточках. – Своих же людей ловить придется».
Наконец голоса стихли, и, похоже, медсестра и лейтенант вышли из кабинета.
Подождав еще немного, стали перебираться через забор. Первым перелез Резинкин. Затем перекинули носилки, и только после этого Простаков взял за шиворот и за ремень маленького Фрола, встал на цыпочки, приподнял его над головой и аккуратно спустил по поставленным под углом носилкам через забор. Груз встречал Резина.
И тут в ночи раздалось:
– Солдат пропал! – визжала медсестра.
Простаков сиганул с такой проворностью, будто ему под зад подложили раскаленную сковороду. Оказавшись за сплошным забором, на другой стороне, оба позволили себе на секунду перевести дух.
Резинкин тряс за подбородок лежащего на земле Валетова.
– Бежать, бежать надо, бежать, – шептал он в надежде на то, что все-таки Фрол очнется.
– Ни фига, бесполезно, – подытожил Простаков. – В какой они стороне?
Один пошел налево, а другой направо, поскольку оба забыли, где же лежат эти наркоты.
Балдежное «Э-э!» в ночи выдало наркоманов.
– Что делать будем? По одному их на носилках таскать? К стройплощадке? Это далековато. Мы тут будем полночи куролесить.
Простаков посмотрел на одно наркотское тело, на другое. Пнул сапогом в бок Ануфриева. Тот вряд ли ощутил пинок.
– Для начала надо Валетова реанимировать, – предложил Резинкин, склоняясь над малым.
– Ни фига не получится, – выдал заключение Алексей. – Любой бы нормальный давно бы уже на ногах стоял да вопросы бы задавал. А этот спит, голубок, ручкой-ножкой не колышет. Резинкин, че, вот прямо так положим на носилки и понесем?
Простаков вытянул на траве одного и другого. Поглядел на тушки.
– Да нет, вместе вряд ли мы их положим. Давай вот этого, Сизова, возьмем. Он похлипче будет, а к нему еще Фрола приложим. И понесем.
– Да нам необязательно их до свинарника тащить. Просто подальше от части унесем куда-нибудь. И все. А к утру они в кустах оклемаются и сами дойдут.
– Оклемаются, – передразнил Простаков, укладывая на носилки Фрола и Вову. – Ну че, ты готов надрываться?
– Погоди.
– Че ты еще задумал?