Самая срочная служба
Шрифт:
– Патруль, за мной. Лейтенант тоже. Ищем, ищем.
Ашот, пораженный такой ладной брехней, выставил Резинкину вверх большой палец и удовлетворенно покачал головой.
– Красавец, – прошептал он.
Развернувшись, следуя за офицерами, патруль успел сделать шагов пять, как вдруг на носилках кто-то чихнул.
– Сизов – придурок, – выругался Резинкин.
Тем временем здоровый Простаков нашелся и стал вытирать рукой под носом.
– Извините, черт, у меня на траву аллергия. Знаете, болезнь такая.
Майор
– Несите давайте траву свинье, а то сдохнет, – говорил он на ходу, не оборачиваясь и все дальше удаляясь.
– Пронесло, а? – не поверил сам себе Резинкин.
– Чего ж пронесло-то? Еще ведь один рейс. Но врал ты складно. Как думаешь, на самом деле свинья будет эту траву-то есть?
– Откуда я знаю? Хорошо, что вот Холодец – он не колхозник, тоже ни фига не разбирается. Вот корова стала бы эту траву есть, а свинья – не знаю.
– И я не знаю, – пожал могучими плечами Простаков, хватаясь за носилки. – Пошли, нам еще далеко топать.
Сидя на втором этаже, в кабинете начальника штаба батальона, медсестра, всхлипывая, пересматривала личные дела с фотографиями. Она просмотрела все имеющиеся фото один раз и опознала Ануфриева. После этого с помощью Мудрецкого майор Холодец установил, что ближайший кореш у Ануфриева – Сизов. Найдя его фотографию, он предъявил ее Елизавете Дмитриевне, и она тут же опознала и второго солдата.
– Ну все, вычислили, – улыбнулся Холодец, откидываясь на стуле и потягиваясь. – Эти придурки сейчас свинарник строят.
Он поглядел на часы, было три часа ночи.
– Постойте, – Мудрецкий вскочил со своего места, – так эти, с носилками, что мы видели, они же тоже на этом свинарнике работают. И куча травы...
Холодец понял, что, не догадавшись пошурудить в наваленной на носилках куче, он здорово облажался.
– Ничего, второго явно не успели перенести. Не может быть, времени не хватит.
Майор никак не думал, что, перебравшись через дорогу и оставив бесчувственного Валетова и Сизова, Простаков с Резиной быстренько вернулись за вторым наркотом, валявшимся рядом с забором части. Перетащив и его, немного отдышались.
– Че теперь? – не унимался Витек.
– Че-че, – бубнил здоровяк, – сейчас передохнем и дальше потащим.
– Ведь она могла этих, – он попинал ногами валявшихся на земле наркоманов, – запомнить. Я даже больше чем уверен, что она их запомнила.
– И чего мы теперь делать будем?
– Тащить, здоровый, тащить! Я уже себе все руки оттянул, – жаловался Виктор. – Давай вначале одного Фрола отнесем, а потом за этими вернемся. Кто их тут найдет-то? – Он посмотрел на часы. – Четвертый час утра.
Простаков поднялся, вышел из палисадничка, где они укрылись, и вернулся обратно в темноту.
– Да, рассвет виден. Заря скоро займется. Уже в половине
– Знаю я про стадо, – выругался Резинкин, поднимаясь. – Блин, уроды. Таскай их тут туда-сюда. Они наширялись, им по кайфу.
– Э, мужики, – застонал Ануфриев. – Че за фигня? Где я?
– Ты в дерьме по уши, – отозвался Простаков.
– В дерьме? – переспросил Ануфриев.
Гулливер подошел и оторвал дембеля от земли, схватив его за грудки. Тот болтался, словно шнурок в умелых руках фокусника. Казалось, Простаков может легким движением руки завязать этого наркота в узел.
– Ты сможешь идти?
– Базарю, – отозвался Ануфриев, – я даже могу лететь. Сейчас Сизов дунет сзади, и я полечу. Сизов!
Но до своего товарища Ануфриеву докликаться не удалось. Его кореш лежал в беспамятстве и не хотел не то что шевелиться, даже немного погундеть.
Теперь они не могли нести одного Валетова к стройке, так как этот полоумный мог забрести куда-нибудь и натворить дел. Сейчас весь поселок полон патрулей, и шансов у них пробраться не так уж много.
– А че здесь травы столько? – дурным голосом спросил дембель.
– А то, – грубанул Простаков, – что ты, придурок, обкололся прямо у забора части. Зачем еще медсестру глушанули?
– Кого глушанули? Че ты несешь? – Ануфриев сидел на земле, обхватив голову руками.
– Хорош базарить, – подвел итог Простаков, подхватывая Ануфриева на руки и перекидывая его через плечо вниз головой. – Давай, Витек, иди впереди, свети фонарем. Я потащу этого. С носилками мы будем долго перебираться.
Нести бормочущее тело было нелегко, но Алексей старался не просто идти, а бежать с бараньим весом на плечах.
Когда они выбежали на дорогу, усыпанную мелким гравием и ведущую к стройплощадке, Алексей сбросил с плеча ношу и постарался отдышаться.
– Ну че, может, вдвоем его понесем? Ты – за руки, я – за ноги?
– Отстань, – отмахнулся Алексей. – Сейчас. Тридцать секунд – и дальше.
Болтаясь вниз головой, Ануфриев что-то там грозился насчет того, что кому будет после того, как он придет в себя. На все эти угрозы Простаков не реагировал. Ему еще предстояло возвращаться за Сизовым и мелким.
Майор Холодец с серьезным видом вынул из кобуры личный пистолет, проверил обойму, положил все на место и скомандовал лейтенанту Мудрецкому и медсестре:
– Сейчас едем на стройку. Вы оба со мной.
Они вышли из штаба, сели в служебный «уазик» и, врубив дальний свет, направились к дому Шпындрюка.
Сто пудов – Ануфриев с Сизовым оказались бы засвеченными. Но тут, увидев идущий патруль, Холодец притормозил. Это оказались уже встречавшиеся им сегодня ночью деды Казарян и Забейко, а вместе с ними ефрейтор Петрушевский.