Самая срочная служба
Шрифт:
– Я наказан, – сам себе внушал Резинкин, лениво ковыряя лопатой дерн и прикидывая, на какое время можно было бы при желании растянуть выполнение данной работы. Ведь в армии ничто не делается быстро. В армии главное – не выполнить работу, а выполнять ее, растягивая на как можно больший промежуток времени. Главное – быть при деле.
Он ковырялся около часа, затем садился, доставал сигаретку, курил. Потом брался снова за лопату – и так прошел еще час. Вышел снова чувак из первой роты. Поглядел, на месте ли он. Увидев сидящего на травке Резинкина,
Когда Резинкин после второго перекура снова стал ковырять канаву, сзади раздалось девичье:
– Здравствуйте.
Он обернулся и увидел стоящую перед ним Женю. Она была еще лучше и еще красивее, чем тогда на дискотеке. У нее действительно были белые волосы, хоть и крашеные, а все равно белые, и такие же, как и у него, голубые глаза. Даже не голубые, а синие.
– Привет, – лопата сама выпала из его рук.
– А я вот тут тебе пирожков принесла, – сообщила Женя.
– Это здорово, – согласился Витек. – А как ты меня нашла?
– А вот так вот, шла в часть, увидела тебя, что ты тут копаешься.
Витек был просто без ума от счастья. Какая уж тут работа!
«Как хорошо, какой умный товарищ подполковник, – хвалил он Стойлохрякова, – что отправил меня на губу».
Сидя и лопая пирожки и расспрашивая Женечку о том, как ей удалось добраться до дома, Витек наслаждался жизнью. Кто бы мог подумать!
Через пятнадцать минут после Женечки к нему пришла еще и Вика, которая приехала специально для того, чтобы его увидеть, из своего Черноболотья, да еще не с пустыми руками, а с полуторалитровой бутылкой пива. Он посадил девчонок рядышком, а сам стал на их глазах с аппетитом поедать пирожки, запивая пивом.
Снова выглянул чувак из первой роты. На этот раз он не улыбался. Резина получил неимоверное наслаждение от того, что у этого придурка челюсть сыграла вниз, а на место не возвращалась. Он с полным, набитым ртом на его глазах поцеловал вначале беленькую в щечку, а потом черненькую в щечку, приобнял обеих и улыбался коммендачу.
Офигев от подобного зрелища, надсмотрщик молча развернулся и исчез. Резина весело рассмеялся ему вслед.
– А кто это был? – начали расспрашивать девчонки.
– Да придурок, – отмахнулся Резинкин, заваливаясь на травку рядом с девичьими ножками в чулочках и закуривая. – Спасибо, красивые, спасибо, хорошие, – балдел он, глядя то на девичьи ножки, то на синее-синее небо.
Глава 6
ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ
Дело молодое –
морды раскрашивать.
А с подводной лодки
деться некуда.
Нескладно? Зато правда.
Утром следующего дня после побоища комбат Стойлохряков тщательно выбрил лицо, попросил жену отгладить ему рубашечку, сам погладил брючки и явился на службу при полном параде. День был рядовой, обычный день, только по опыту комбат знал, что сегодня ему придется держать ответ перед Шпындрюком. И он не ошибся.
Не
Маленький и пухленький Протопоп Архипович был мрачен и вяло поздоровался с комбатом, даже и не пытаясь своей маленькой пухленькой рученькой как следует отжать огромную лапищу.
Поднимаясь наверх, комбат снарядил дежурного по части за чаем. Батальонное хозяйство небольшое, личным адъютантом не обзаведешься – слишком уж расточительно. Поэтому и приходится дежурному по части лишний раз и чаек комбату приготовить.
В будний день-то подполковник сам себе нальет, но уж когда такое начальство лично жалует, надо все-таки немножко и пыльцы в глаза пустить. Пусть понимает, что он тоже – какая-никакая, а величина. Во всяком случае, в масштабах его Чернодырьевского поселка.
Шпындрюк не стал садиться на стул, а сел на тот самый диван, на котором вчера еще, мертвецки пьяный, валялся Мудрецкий. Уловив поведение Шпындрюка, подполковник не стал также садиться за стол и уж тем более на свое рабочее место (со своего места он разговаривал только с подчиненными) и, взяв стул, неформально оседлал его, словно жеребца.
Шпындрюк долго не тянул. После того как дежурный по части принес чай с лимоном, поставил поднос на стол и ушел, он начал распекать комбата.
– Что смотришь, Петр Валерьевич? Е-мое, дери тебя в три шкуры. Ты знаешь, че творится у меня в поселке? А знаешь, что происходит сейчас в Черноболотном?
Комбат взял с подноса стакан с чаем и начал размешивать ложечкой сахар и разглядывать подстаканник.
– Откуда же мне знать? Я гражданскими вопросами не занимаюсь.
– Не занимается он. Дай и мне чашку.
Шпындрюк отхлебнул:
– Хорош у тебя чай.
– Стараемся.
– Ты на всех фронтах стараешься. Что вчера твои головорезы устроили на дискотеке?
Комбат перестал мешать чаек.
– Ну, это... – начал он.
Но тут же его перебило начальствующее лицо:
– Ты послушай, ведь они избили сто человек. У меня сейчас в милиции все столы завалены заявлениями от родителей.
– Ну да, ты сам-то веришь в это? Что тридцать моих – ты видел химиков-то у меня – избили сто человек?
– У тебя один там есть такой здоровый, который у меня вон свинарник строил, он и двести замочит.
– И во все это ты веришь, да?
Шпындрюк рванул на себе дорогую рубаху.
– Ты представляешь, сколько будет вони, когда сюда нагрянут корреспонденты из области? Это же не закроешь, не замажешь. Сто человек – это толпа!
– Да ладно, – легко отмахнулся Стойлохряков, – сто человек – это одна рота. Причем там надо посмотреть, среди этой сотни, много ли таких, которые никак не дождутся, пока их заберут к нам сюда и не наденут на них зеленые джинсы и черные кроссовки?