Самая старшая
Шрифт:
Татьяна улучила момент, чтобы рассказать мне о случившемся с Лизой, когда в комнате остались только она, я и Дашка. Меня будто в ледяную прорубь окунули! Бросила на стол ложки, которые собиралась раскладывать, и кинулась к сестре. И, вроде бы, бегом побежала, а сама медленно иду, ноги будто отнимаются, не слушаются.
Лиза лежала на своей лавке, прямо поверх постели, на спине.
– Ты как? – спросила полушёпотом, присаживаясь сбоку от неё, возле коленей.
– Шевелиться больно. Но я могу встать, если что-то надо… помочь, – девочка начала приподниматься.
– Лежи-лежи, глупая. Скажи лучше, у тебя ноги нормально шевелятся? Слушаются?
– Машенька, ну ты чего! Не волнуйся так. Ноги шевелятся и слушаются, дышу глубоко. А стукнула меня Дашкина ведьма, из-за того, что я кувшин разбила, по пояснице. Конечно, очень больно, особенно, если наклоняться… Из-за этого, когда в дом вошли, я на большой ящик в прихожей присела, чтобы ботинки легче было снять. Когда поднялась, в глазах потемнело и зелёные мушки появились. В общем, нехорошо мне стало, и я обратно, на ящик, кулём завалилась.
Я наклонилась к сестре, почти легла сверху, опираясь на локти, взяла её прохладные ладони и прижала к своему лбу. Как мне было плохо сейчас! «Удар по пояснице… Перелом, трещина тазовой кости, повреждение позвоночника, ушиб почек, травма мочевого пузыря… Что? Ой, мамочки! Пусть это будет просто ушиб! Главное, в любом случае, обеспечить строгий постельный режим, недели на две-три. А там посмотрим…» - лихорадочно вспоминала всё, что знала о травмах нижней части спины и способах оказания помощи.
– Поэтому я прилегла, – говорила Лиза, будто, извиняясь.
– Когда лежу и не шевелюсь – почти совсем не болит.
Я тайком вытерла рукавом набежавшие на глаза слёзы, придала лицу строгое выражение и выпрямилась.
– Послушай меня, Лиза. Не смей вставать, кто бы ни приказал тебе это сделать. Поняла? – я говорила уверенно, пристально глядя сестре в глаза. – Подняться с этой лавки тебе можно будет только тогда, когда я разрешу. Даже на ведро сама будешь ходить только после моего дозволения. Захочешь опорожниться - я или Таня подсунем под тебя большую миску. Пока я не пойму, насколько серьёзно ты пострадала, будешь лежать и не двигаться! И смотри мне, только попробуй не послушаться! Ты же не хочешь остаться калекой на всю жизнь?
Само собой, ужин для больной Таня отнесла к ней в комнату. Свекровь явно заметила, что Лизы нет за столом, но ничего не сказала.
– Афанасий… - начала я разговор, когда мужчины утолили первый голод.
– Да? – зять ужинал и, как кот за воробьём, наблюдал за Дашкой, которая, пока все ели, одна носилась по кухне, то подавая, то убирая, то добавляя, то подливая. Он даже головы не повернул в мою сторону.
– Афанасий! – позвала настойчивее и мужчина, наконец, неохотно обратил своё внимание на меня.
Я встала, чтобы придать значения своей речи и начала говорить.
– Большое спасибо тебе и твоему отцу за то, что вы приютили меня, Лизу и Таню в своём доме. Даже родные люди порой отказывают в помощи своим близким в трудные времена, если не видят в том выгоды. А для вашей семьи мы ещё и роднёй не успели толком стать, а Вы не отвернулись от сирот. Скоро наш дом будет восстановлен, и Вы должны знать, что всегда будете у нас дорогими и желанными гостями. Но…
Мне было трудно продолжать, глядя, как Даша судорожно прижимает к груди половник и смотрит на меня глазами побитой собаки. Я не знаю толком
– Афанасий, каждый день я с болью в сердце наблюдаю, как твоя мать ругает, бьёт и всячески обижает мою старшую сестру, твою жену. Однажды она даже попыталась утопить её, окунув Дашкину голову в лохань с помоями и удерживая её так. Бедняжку спасло только то, что я случайно вошла в дом. Мне странно видеть, что Дарья не просит твоей защиты. Почему она не делает этого? И почему ты сам не замечаешь, что ей плохо живётся в твоём доме? В самом ли деле есть между Вами любовь?
Даша, потупившись, и устало опустив руки вдоль тела, стояла посреди комнаты и молчала. Свёкор сердито и как-то укоризненно крякнул. Свекровь надулась, покраснела. Она будто с каждым моим словом наливалась гневом, который в любую минуту готов был выплеснуться, заливая потоками возмущённых криков и бранью всех присутствующих. Афанасий вскочил, с грохотом опрокидывая лавку, на которой сидел, грозно насупил брови, открыл было рот, чтобы что-то возмущённо сказать, но я перебила его, повысив голос так, что он зазвенел.
– Мне грустно, что Дашка не желает искать хоть какой-то помощи, ни от тебя, ни на стороне. Но это - не моё дело! Она – отрезанный ломоть, твоя семья, взрослая замужняя женщина, у которой своя голова на плечах есть. В конце концов, Дарья – жена тебе, значит, отвечаешь за её жизнь и здоровье ты.
Я чуть повернулась и, продолжая говорить с Афанасием, пристально уставилась женщине, которая обижала моих сестёр, прямо в глаза.
– Но сегодня твоя дорогая мамочка покалечила мою маленькую Лизу, у которой нет мамы. Но есть я! Она ударила по худенькой спине девочки толстым черенком от лопаты!
– Кувшин, который разбила девчонка… - начала говорить свекровь, также поднимаясь с места и готовясь пойти в наступление на меня, обнаглевшую малолетнюю приживалку. Я снова повернулась к Афанасию и продолжила говорить негромко, но чётко и уверенно. Мой голос ложился поверх рассказа Дашкиной свекрови о ценности нечаянно уничтоженной Лизой магической вещи, перекрывал его и звучал чётко и внятно.
– Лиза… она не может встать. Я, как самая старшая из оставшихся Кузнецовых, отвечаю за неё. Поэтому, прошу прощения, но завтра с утра я намерена обратиться в участок к уряднику или приставу, с целью призвать эту женщину к ответу за нападение на чужого ребёнка и нанесение ему тяжких телесных повреждений, – Дашкина свекровь замолкла на полуслове.
– И ещё… мне нужна миска, чтобы Лиза не ходила под себя. Она пока не сможет вставать. Мы с Таней будем дежурить у постели сестры по очереди, пока она не выздоровеет. И лекарь, наверное, тоже нужен. У нас нет на него денег, но возможно пристав его посещение организует, для освидетельствования жестоких побоев.
– Какие побои! Я только один раз. Я… не могла так сильно покалечить её. Она же шла в дом сама, - голос свекрови звучал тихо, растерянно, испуганно.
На самом деле я не собиралась никуда обращаться. Мне хотелось просто как следует припугнуть эту женщину.
– Лиза потеряла сознание в прихожей. Сейчас она при себе, но Вы не входите к ней. Не нужно, чтобы больная волновалась лишний раз! – закончила я разговор.
Я окинула взглядом растерянного свёкра, испуганную свекровь, задумчивого Афанасия, тихо роняющую слёзы Дашку, кивнула головой Тане, показывая, чтобы шла за мной, и направилась в нашу комнату.