Самая страшная книга 2024
Шрифт:
Он продолжал кричать, глядя на белые носочки в крошечных сандаликах, когда его схватили под руки и куда-то поволокли.
– Ты прости, если что, холодильников у нас тоже нет, – словно из ночного кошмара, догнал его голос. – Так что мясо приходится хранить свежим…
Он продолжал кричать, когда его тащили через заросли камыша, когда бросили, как куль, у края неглубокой ямы. Дикарь с перекошенным лицом, шумно отдуваясь, вытащил перочинный нож и деловито перерезал Руслану ахилловы сухожилия, а потом сбросил пленника в яму.
Уставшие
– Мы, кажись, последние, – заметил Миша. – Вон водила идет. Наверное, только нас и ждали.
Толя глянул в открытую дверь салона, где в комфортных капсулах устраивались другие визаранеры. Ну что за кайфовая штука эти слипбасы! Жаль, в европах такого нет. Только вспомнишь двенадцатичасовой трип Анталья – Стамбул на обычном автобусе, как в дрожь бросает. А тут совсем другое дело.
– Не-а, – возразил он. – Помнишь ту сочную девчонку с мужем и дочкой? Они ж за нами были в очереди.
– Я думал, они как-то проскочили вперед. Я их после таможни и не видел вроде…
Толя достал телефон. Вот она, длинноногая красотка, – чуть раньше он подробно ознакомился с профилем (фоточки на пляжах в купальнике, в обтягивающих платьях где-то на тусовках, мяу, мне бы такую мадам). А вот и очередь новых «сторис», и даже запись прямого эфира… Последняя была у Лаосской арки.
– Миш… – протянул он. – Ну-ка глянь.
Они склонились над телефоном. Симпатичная девушка на экране что-то увлеченно рассказывала на фоне здоровенной арки, врезающейся в голубое небо… А под мощным сводом за ее спиной изображение рябило и дергалось, будто в плохо настроенном телевизоре.
– Наверное, маска какая-нибудь неудачно применилась, – пожал плечами Миша и выпустил густую струю пара. – Классные у нее все-таки сиськи, скажи ж…
Подошел водитель, активно жестикулируя: залазьте, мол, ехать пора.
– Бат ви ар вейтинг фор мор сри пипл, – возразил было Толя, но водитель, маленький морщинистый вьетнамец, помотал головой и снова указал на дверь слипбаса.
– Может, они приехали в другом автобусе, – махнул рукой Миша и полез внутрь, а следом за ним отправился и Толя.
Водитель забирался последним. Перед тем как закрыть двери, он обернулся и кинул долгий взгляд в сторону лаосской границы.
Как будто что-то знал.
Александр Матюхин
Несколько счастливых детей
В ночь после похорон Лизе приснилось страшное. Вернее, это был даже не сон, а тяжелое, липкое наваждение. Лиза понимала, что в данный момент ворочается под теплым одеялом на кровати, но одновременно с этим испытывала неприятный озноб. Грипп, усугубленный ночной поездкой по зимнему лесу, давал о себе знать.
В навалившемся мороке казалось, что огромный серый пес – встретившаяся в
Лиза не могла сопротивляться. Язык пса добрался до ее лица, забрался в рот, в уши и будто дотянулся влажным кончиком до сознания – сюрреалистично, как это бывает во снах, – и вылизывал из ее воспоминаний все нехорошее, важное и злое.
Как бы Лиза хотела, чтобы это произошло на самом деле! Ничего о вчерашней ночи не помнить!
Проснулась утром, конечно же, без пса, без царапин, хоть и с ознобом. Старые часы на тумбочке звякали, и Лиза прислушивалась к квартире – настороженно и с легким испугом. Сама не заметила, как искусала нижнюю губу в кровь.
Зима в середине января была особенно зла. Рассвет случался ближе к полудню и длился, если повезет, до трех часов, а все остальное время в глубокой черноте потрескивал мороз, от которого тяжело дышалось и думалось. Мысли подмерзали… да, именно так. Грипп усугублял: пришла слабость, кости болели, а голову набили ватой.
В квартире стояла непривычная тишина, словно из жизни Лизы вытащили тот постоянно повторяющийся шумный эпизод, проигрываемый с утра до вечера, когда нужно было вскакивать, бежать в детскую к Артему, будить его, переодевать, нести умываться, потом перекладывать в кресло, готовить завтрак… и так далее, и до изнеможения, и раз за разом.
Из-под занавесок сочился свет фонаря. Лиза выскользнула в коридор и включила свет во всей квартире, щелкая выключателями с непонятным ей самой задором. Только после этого успокоилась немного, выпила жаропонижающее и заварила крепкого чая с лимоном.
Без Артема было тревожно и непривычно. Лиза не удержалась, пошла проверить детскую. Вдруг ночные похороны ей привиделись, как пес в гриппозном бреду?
В комнате никого не было. Возникло острое желание прямо сейчас выбросить из нее вообще все, потом открыть окна и впустить внутрь зиму на несколько часов. Пусть заморозит стены, столы, кровать, облепит обои изморозью, а подоконник заметет снегом. Это было бы лучшее решение. Но Лиза ограничилась неторопливой уборкой. За час собрала четыре полных мусорных мешка. Мешки эти, как и тревожные мысли, следовало выбрасывать, а не копить.
В дверь коротко позвонили, хотя Лиза никого не ждала. На лестничном пролете стоял мальчик лет десяти. Он будто только что пришел с улицы: из-под большой меховой шапки и мягкого шарфа торчал раскрасневшийся нос, и щеки тоже были красные, а на валенках и плечах подтаивал снег. Кто сейчас носит валенки?
– Артем выйдет гулять? – спросил мальчик, поглядывая на Лизу снизу вверх.
Она подумала, что выглядит, должно быть, странно: в пижаме, босая, растрепанная, с раскрасневшимися глазами и в резиновых розовых перчатках. Смысл вопроса дошел до нее не сразу. Лиза сдвинула брови: