Самая страшная книга 2024
Шрифт:
– Нет! Фильм удалил?
– Ты спрашиваешь?! Первым делом. С Ютуба, с жесткого диска, с флешки. Так… Надо это и у тебя потереть.
Василий кивнул:
– И файлы в ателье. И пленки. Сожжем их.
– Да… Да… Поехали. Быстро.
В комнате раздался лай.
Собака вышла из тени прихожей, встряхнулась, обнажила белоснежные клыки и низко зарычала. Ее глаза были совершенно черными, цветом почти сливались со шкурой.
Собака сделала шаг.
Василий отступил, запутался в ногах, упал.
Собака подошла к Василию, гавкнула прямо в лицо, из пасти несло паленым мясом, дымом, водкой.
Василий не пошевелился, стиснул зубы и, сдерживая стон, смотрел в ее глаза. В одно мгновение его выдернули из обычной жизни в фильм ужасов, но вместе с этим глубоко внутри он осознал, что ждал этого момента, знал, что все дороги, суммы всех ошибок, все фрагменты и несобранные льдинки должны привести сюда, к холодному дыханию псины, к ее немигающему взгляду.
По хребту бежало электричество, в животе тянуло, Василий отполз, собака шагнула следом.
Псина нависла над ним и гавкнула громче, на лицо капнули ледяные брызги слюны, в ее глазах запылали оранжевые огоньки.
– Она хочет, чтобы ты ушел, – тихо сказал Толик. – Со мной все. Беги. Лай прогоняет чужих. Она гонит тебя…
«Спасибо, без тебя, на хер, не догадался бы», – подумал Василий, поднял дрожащую руку и… кончиками пальцев дотронулся до морды собаки. С криком отдернул.
Шерсть была горячей, показалось, что он сунул пальцы в костер.
Собака зашлась диким лаем. Но не кидалась. Стояла на месте. В глазах-окнах плавали картинки, сменялись одна другой, как в слайд-шоу. Вот Лена падает на бетонный пол рядом с Вовкой, с лестницы валит дым, огонь пока не виден, но уже…
Василий медленно встал и пососал обожженные пальцы, посмотрел на плачущего Толика:
– Собака лает, караван… Толь, где ключи?
– А?..
– Очнись, твою мать! Где ключи от машины?! Я поведу. Что-то мне подсказывает, это добро пойдет за нами…
– Ты… Я… Уходи!
– Лай прогоняет чужих, помнишь? Я – не чужой, Толь. Я не уйду.
Василий почувствовал мрачное торжество, адреналин прогнал страх.
Он схватил со шкафа первую попавшуюся книжку и с размаху запустил в собаку. Та с гавканьем увернулась от томика Берроуза.
Василий рассмеялся, подошел к псине, и она отступила на шаг. Появилось желание хорошенько пнуть ее в бочину.
– Ничего ты не сделаешь. Ни хера, слышишь?! Это ведь не по сценарию, ты только тявкать можешь. Гав, сука! Гав! Иди в жопу! Ну, бог гондоний, гавкни еще раз, а то я не понял! Гав, мразота! – Он выдохнул, вытер со лба пот и сказал тише: – Поднимайся, Толь…
– Я, кажется…
– Подмоешься! Где ключи?!
Они сели в машину через полчаса, перед уходом Толик вытащил из компьютера жесткий диск и сунул в микроволновку.
Собака
Порой она полаивала, и тогда салон попеременно заполняла вонь гари, водки, сожженных тел. Не помогали открытые окна. Василий посмотрел в зеркало заднего вида. В глазах собаки по-прежнему мелькали картинки. Вот он лежит на диване, а Вовка толкает папу в бок, пытаясь разбудить…
Василий отвернулся.
…Два мальчика, один худой и черноволосый, другой рыжий и полный, Вася и Толька, сидят на ди-ване.
Почти полное повторение первой сцены, разве что одеты иначе.
– Почему ты не убегаешь? – спрашивает полный.
– Она просто гавкает. Я не брошу друга.
В комнате, разумеется, никого, кроме них, но ребята то и дело поглядывают в центр. Там пустота.
Но они видят что-то.
– Собака прогоняет всех! Я не так хотел! Это не боги!
– Я думаю, что боги. Просто злые. Мы ведь из-за злости вызывали, вот злые и пришли…
– Что мне делать?!
– Поедем в деревню, сотрем в избе клятвы, и тогда они уйдут! Тогда…
Хрюкает свинья. А затем протяжно визжит.
Мальчики замирают, переглядываются и одновременно поворачивают головы к двери, ведущей в прихожую. Там темно.
– Я не хочу… – говорит полный, но… встает.
Худой хватает его за локоть, и полный со злостью отталкивает друга.
Медленно, покачиваясь, идет к темному дверному проему, на пороге замирает, плечи вздрагивают. Хочет обернуться, но не делает этого.
Заходит в черноту.
Близкий план лица худого мальчика, растерянно глядящего мимо камеры.
Тишина.
Затем громкое липкое чавканье.
Мальчик зажимает уши, подтягивает колени к груди, сжимается в комок.
Он лежит и всхлипывает.
А свинья ест.
Затем тишина. Мальчик встает, делает несколько неуверенных шагов.
В квартире раздается крик петуха.
Камера снимает мальчика со спины, он дрожит.
Скоро раздастся собачий лай. Хрюканье свиньи.
Чавканье.
Мальчик стоит и ждет.
Затемнение, медленно переходящее в кромешный, непроглядный мрак.
Конец.
Белые буквы, появляющиеся на экране под микшированную какофонию из петушиного крика, лая и хрюканья.
Режиссер, оператор и сценарист: Диана Романовна Лирина.
В главных ролях: Василий Долгов, Анатолий Репин.
Также снимались…
…Они заехали в ателье, забрали кассеты и стерли данные с компьютера.
Во дворе у дома Василия вытащили пленки, свалили в кучу рядом с детской площадкой, полили жидкостью для розжига, и Толик бросил спичку.