Самая темная мука
Шрифт:
Разрушение требовал большего, и Баден с радостью повиновался. Он попробовал это на вкус, но закончилось все отказом от остальной еды. Он лизал, сосал и покусывал, и даже засунул язык поглубже, имитируя секс. Она двигала бедрами все быстрее, сильнее, вдавливаясь в его лицо, преследуя его рот, когда Баден поднял голову.
– Баден... я хочу... мне нужно...
– Знаю.
Вчера и сегодня она понижала его чувствительный порог, даря массу ощущений. Настраивала на необходимость контакта. Неутоленное желание сжигало его изнутри.
Он втянул ее маленький комок нервов, и ее бедра прижались к его вискам. Мурашки побежали по ее восхитительной коже, и Баден понял, что она близка к кульминации. Он ослабил давление и начал лизать, возвращая ее с краю пропасти.
"Нельзя позволить ей упасть. Еще нет, еще нет".
– Дурак, - прорычала Катарина, ударив матрас. При пылающих свечах черты ее лица светились.
– Обзывай меня, как тебе нравится, красотка. Это не принесет никакого результата. Но не волнуйся. Я подарю тебе оргазм... в конце концов.
Она вздрогнула. А затем вновь выругалась.
– Такой жестокий мужчина. Возможно, мне придется тебя наказать.
– Нет, дорогая. Возможно, тебе придется меня умолять.
– Баден отчаянно ее хотел, больше чем что-либо или кого-либо в своей жизни. И хотел всего от нее... включая полную капитуляцию. Он встал и погладил ее клитор, кончиком своего члена, зная, как ей это нравится. Глаза Катарины ее выдавали.
– Тебе это нравится? Тогда попроси ласково.
Ее мягкий теплый смех оказался столь же мощным, что и ласка.
– Если не будешь осторожным, - начала она, ущипнув себя за соски и приподняв бедра, - я заставлю тебя наблюдать, как доставляю себе удовольствие сама... тогда ты увидишь, как я ухожу, оставив тебя твердым и изнывающим от боли.
Баден рассмеялся, низко и хрипло, удивившись, что нашел забавным то действие, которое сводило его с ума после возвращения к жизни.
– Тебе не представится возможности уйти, красотка. Дай мне показать почему.
– Он скользнул пальцами внутрь нее, впервые почувствовал, как внутренние стенки сжимаются вокруг него без каких-либо барьеров. Теплая... влажная... мягкая... лучше, чем он представлял.
– Мне нужно быть внутри тебя.
– А мне нужно ощутить тебя внутри.
"Более чем достаточно". Он погрузил в нее второй палец, восторгаясь тем, как она растягивается, чтобы принять его.
Застонав, Катарина выгнулась, чтобы двигаться в такт его скольжениям. Хотя каждая клеточка его тела кричала от нетерпения, Баден не спешил.
– Ты была создана для этого, - похвалил он. "Создана для меня".
Его чувство обладания усиливалось... "Мое, мое, все мое. Никогда не поделюсь. Никогда не отпущу".
Он решил, что Катарина останется с ним, отныне и навсегда. Она будет больше чем военным трофеем. Она будет призом. Преодолев войну длиною в жизнь и потерю, смерть, которая привела его к многовековой беспомощности, и плен, воскрешение,
Катарина стоила любых лишений.
– Нужно больше тебя внутри, - выдохнула она.
– Нужен весь ты. Пожалуйста. Я прошу... умоляю так ласково.
"Она убивает меня... но таким великолепным способом". Баден погрузил еще один палец, в этот раз, подготавливая ее к своему члену.
– Подожди.
– Задыхаясь, она попыталась отстраниться.
– Подожди. Баден! Остановись на секунду. Это не совсем приятно.
Он сделал, как Катарина попросила, но это стоило ему толики здравомыслия.
Дай мне все!– потребовал Разрушение.
– Сейчас же. Сейчас же!
"Нельзя делать ей больно. Если испугаем, то никогда не заполучим снова".
Звенящая пауза.
Расслабь ее,– отдал следующий приказ Разрушение.
Она делала вдохи и выдохи, ее стенки по-прежнему сжимали его пальцы, не отпуская. Баден наклонился и вновь лизнул языком крошечный комочек нервов. С ее губ вновь слетел стон, в котором было больше удовольствия, чем боли.
– Лучше?
– Да, да, намного лучше, - замурлыкала она.
Он жестко всосал.
– Да! Я близко... так близко...
Баден всосал сильнее, приведя ее к быстрой и безжалостной разрядке. Которой не позволил насладиться долго. Когда Катарина закричала, он вытащил пальцы... после чего крик превратился в хныканье.
– Баден, - она тяжело дышала и была такой удивительной влажной, что могла бы пропитать его.
– Прошу.
– Ты уже по мне скучаешь?
Он жаждал этих слов почти также сильно, как ее маленькое тело.
– Да! Я опустела без тебя.
– Тогда ты меня получишь.
– Его нервные окончания горели для нее.
– Всего меня.
Она указала дрожащим пальцем на тумбочку.
– Презерватив. Я принимала противозачаточные... но перестала... презерватив, - повторила Катарина, когда он не пошевелился.
Баден сомневался, что мог бы дать ей ребенка, и эта мысль внезапно... его разозлила.
Однажды она захочет детей. Семью.
Александр мог дать ей и то, и другое.
Ярость Бадена была готова вырваться наружу.
– Воин.
– Катарина подняла бедра, молчаливо призывая его к жесткому сексу.
– Чего ты ждешь? Надень презерватив и войди в меня.
Теперь не просьба, а требование. Ему это понравилось намного больше.
Он рывком открыл единственный ящик в тумбочке, и содержимое вывалилось. "Сдерживай свою силу". Нагнувшись, он поднял пакетик из фольги, надорвал его зубами и раскатал латекс по всей длине, пока Катарина наблюдала за каждым его движением с очевидным голодом. "Это моя девочка".