Самая темная нота
Шрифт:
Рик хмурится на меня. — Почему ты носишь парик?
— Не здесь. — Я хватаю его за руку и тащу прочь от палатки.
Он останавливает меня. — Я не могу никуда идти. Я должен работать.
— Где твой пост? — Шепчу я.
— В той стороне. — Он показывает подбородком на край парка.
Я следую за ним, не поднимая головы и идя быстрым шагом. Когда мы доходим до кучи деревьев, он останавливает меня. — Я не могу идти дальше этого места, иначе мой менеджер может меня разорвать.
Тысяча мыслей
Я заставляю свой тон быть ровным, не желая выглядеть перед ним как несмышленый ребенок. Несмотря на мой парик, зеленые глаза и странный наряд.
Он ловит мой взгляд, и в его глазах появляется странная эмоция.
— Ты очень похожа на нее.
— На кого?
— На маму.
Сразу же накатывают чувство вины и злость. Это странная смесь, которая зарождается в моем сердце и посылает жжение прямо в легкие. То, что я каким-то образом связана с матерью, — это как удар в живот.
— Однажды она приезжала ко мне. — Он пинает камень. — Одетая вот так. С рыжими волосами. Тогда я не знал, что это она. Она так и не представилась мне.
Я скрещиваю руки на груди и набираю воздух в легкие.
— Думаю, это объясняет, как ты меня узнал.
— Не слишком ли ты молода, чтобы играть в винных барах?
В Gorge's никогда не спрашивали о моем возрасте или настоящем имени, и это одна из причин, по которой мне нравилось там работать.
— А ты не слишком занят своей собственной жизнью, чтобы заботиться о том, что я делаю со своей? — Отвечаю я.
Он морщит брови, и в его карих глазах мелькает чувство вины. Он быстро скрывает это, пригибаясь и смеясь.
— У тебя тоже такой же характер, как у нее.
— Перестань сравнивать меня с мамой. — Огрызаюсь я. — Ты едва ее знал.
— О, я бы хотел никогда ее не знать. Поверь мне. Если бы она не лезла в мою жизнь так, как всегда, все было бы проще.
Его глубокая хмурость заставляет меня задуматься, не знает ли он больше, чем говорит.
Раздражение иголками пронзает мою кожу.
— Не волнуйся. Мы не собираемся врываться в твою жизнь и ломать ее, как это делала мама. Мы закончили?
Сейчас на него трудно смотреть. Он жалуется, что знает маму всего несколько месяцев, в то время как я годами разбираюсь с ее дерьмом. Зная это, он все равно не проявил ни капли заботы. Он отвернулся и оставил меня разбираться с последствиями.
Все в порядке. Я все равно никогда не воспринимала его как брата. Но иногда надеяться и разочаровываться — это хуже, чем не надеяться вообще.
— Нет, Каденс. Мы еще не закончили. — Говорит он с раздражением.
Эмоции начинают жечь мне глаза. — Что тебе от меня нужно? — Кричу я.
Кричать — единственный способ не
— Послушай, я знаю, что сейчас ты меня ненавидишь. И если честно, мне не особенно нравишься ты или то, что ты представляешь. Ты чертовски похожа на нее, и это не дает мне покоя.
Я смахнула сердитую слезу, скатившуюся по щеке.
Он смотрит на меня сверху вниз, краснея, как будто борется со своими собственными слезами.
— Но мне было тяжело. Это не потому, что я хочу отгородиться от тебя, понимаешь?
— Тебе тяжело? — Шиплю я. — Попробуй быть семнадцатилетним и поступить в самую шикарную школу на рабочую стипендию. Оставаться убирать классы, а потом бежать в закусочную на смену. А потом играть музыку в холле по ночам, потому что тебе нужны деньги на аренду. И кстати, о деньгах на аренду, попробуй получить по почте уведомление о том, что ты не выплатил кредит!
Его глаза расширяются, и он делает шаг ко мне. Положив руки мне на плечи, он прохрипел: — Что тебе прислали по почте?
— Отстань от меня. — Я убираю его руки.
Все еще выглядя ошеломленным, Рик прикрывает рот рукой. — Произошла ошибка. Ты не должна была получать никаких писем.
Я замираю. Его слова крутятся у меня в голове, но они не имеют смысла.
Он втягивает губы в рот, выглядя побежденным.
— Это ты платил банку. — По мере того как я говорю, кусочки головоломки складываются в единое целое. — Ты, конечно. Мама не была бы достаточно ответственной, чтобы договориться с ними. Это ты платил за нашу квартиру с тех пор, как она...
— Я не хотел тебе говорить. Но я потерял работу, и мне пришлось искать другую. Эта работа, — он жестом указал на униформу охранника, — позволяет мне зарабатывать столько, чтобы хватало на обе наши аренды. Но каждый месяц мне не хватает. Я не успеваю платить.
Меня пронзил шок. Неудивительно, что он набросился на меня, когда я спросила, почему он не позаботился о счетах за электричество, как обещал. Он и так уже выбивался из сил, пытаясь покрыть наш кредит.
Мама никогда ничего нам не оставляла. Ее последним поступком как нашей матери было свалить всю ответственность на плечи своих детей.
Я отворачиваюсь, потому что мне больно слышать правду. Какая-то часть меня думала, что в конце она изменилась. Может быть, хоть раз она действительно поступила бескорыстно.
Удивительно узнать, что я ошиблась.
Удар узнать, что мой сводный брат заботился о нас, а я обижалась на него.
Это удар — узнать, что многие вещи, которые, как мне казалось, я знала, оказались ложью.
Голова раскалывается.
— Каденс.
— Тебе больше не придется заботиться о нашей аренде. — Наконец выплевываю я.