Самба
Шрифт:
Профессору были понятны чувства Джинни. Он хорошо помнил унизительную процедуру проверки воспоминаний, когда ему пришлось перетряхивать перед посторонними людьми своё прошлое… А ведь для Джинни это было не прошлым, а настоящим — только что нанесённой раной, совершенно неожиданным ударом от того, кому она доверяла. Она и без того оказалась в тяжелом положении, а теперь на девушку свалилось ещё и проклятье, вытягивавшее из неё остатки сил…
— Мне кажется, я больше никогда не смогу относиться к жизни, как прежде… — сказала она и вопросительно взглянула на Снейпа. — Вы ведь должны
Снейп мысленно выругался. Он уже начал жалеть, что позволил Джинни навязать себе этот разговор. Если ей необходимо выговориться — он готов слушать её; но она, похоже, решила этим не ограничиваться. «Откровенность за откровенность», так это называется?.. Почему она считает, что вправе задавать ему подобные вопросы, заставляя ворошить давно похороненные чувства?… В конце концов, в Хогвартсе полно сердобольных женщин, готовых её утешать, гладить по голове и говорить, что на Поттере свет клином не сошелся и что время всё лечит. Взять хотя бы Поппи…
Может быть, и ему тоже ограничиться дежурной фразой типа «Всё будет хорошо»?.. Сказать и забыть. В конце концов, ему не в первый раз приходится врать людям. Но Джинни явно ждала совсем не этого…
— Вероятно, я не тот человек, к которому стоит обращаться с такими вопросами, — наконец сказал он, с трудом подбирая слова, — и скорее всего, я смогу принести вам больше пользы, разобравшись с проклятьем. Оно наверняка влияет на ваше восприятие, и когда вы от него избавитесь, то всё вокруг не будет казаться вам столь мрачным…
Однако скептическая гримаса на лице Джинни свидетельствовала о том, что его слова её не убедили.
— Да, вы правы, — усмехнулся он, отвечая на её невысказанное возражение. — Как прежде уже не будет. Некоторые события меняют нас необратимо. Но мне кажется, что у вас достаточно сил, чтобы сделать правильные выводы и вернуться к нормальной жизни. Если вас это как-то утешит, могу сказать, что всегда считал и до сих пор считаю Поттера самоуверенным, самовлюбленным и не слишком умным типом… — услышав этот пассаж, хорошо знакомый ей ещё со школьных времен, Джинни утомленно закатила глаза, и Снейп понял, что она пока не готова согласиться с ним. — В любом случае, вам нужно время, чтобы снова начать жить в полном смысле этого слова. Надеюсь, вам его понадобится меньше, чем мне… И всё же, нельзя сбрасывать со счетов проклятье. Когда мы избавим вас от него, вы наверняка станете чувствовать себя лучше.
Джинни с благодарностью взглянула на Снейпа и согласно кивнула, и профессор почувствовал, что ей действительно стало немного легче. Тоненькая ниточка взаимопонимания, протянувшаяся между ними уже довольно давно, наконец оформилась в слова. Но профессор очень хорошо понимал, что одних слов для того, чтобы помочь Джинни, будет недостаточно.
Первым делом он проверил её на все известные ему проклятья, выяснив, что ни одно из них не было применено к Джинни.
Затем Снейп перерыл все доступные ему дневники Беллатрисы Лестрейндж и даже добился разрешения на дополнительный осмотр её дома. При этом ему пришлось напомнить Шекболту и об их
Чтобы не упоминать имени Джинни, он объяснял свой интерес к этим материалам тем, что хочет как можно больше узнать о составе зелья, доставшего ему столько проблем минувшим летом. Естественно, одного его в дом Лестрейнджей не пустили, приставив двух авроров и оформив всё мероприятие в министерских бумагах как «дополнительный обыск с привлечением сторонних специалистов». Как раз в качестве стороннего специалиста и выступал Снейп.
Но это ничего не дало: ни в доме Беллатрисы, ни в изъятых архивах, хранящихся в Министерстве, не было никаких упоминаний о том, что она интересовалась отсроченными проклятьями.
В самом начале своих поисков, обратившись первым делом к библиотеке Хогвартса, профессор нашел там один старинный фолиант, в котором упоминалась книга, содержащая описание множества «темных ритуалов, воздействующих на разум и другие невещественные сущности человека». Автор ссылался на эту книгу как на «источник древнего темного знания», и упоминал, что немногие её сохранившиеся копии тщательно защищены. Именно об этой защите и шла речь в хранившемся во владениях мадам Пинс труде. И Снейп имел некоторые основания полагать, что сможет найти эту книгу в библиотеке у Малфоя.
Однако Люциус вовсе не горел желанием пускать Снейпа в свой дом после того, как тот отверг его предложение заняться библиотекой; впрочем, отказать он всё же не решился: Снейп сразу же заверил его, что если не получит разрешения на работу в библиотеке от него самого, то добьётся официальной бумаги за подписью начальника Аврората или даже министра магии.
— А поскольку я не вполне благонадёжен, мне в затылок будет дышать пара юнцов с аврорскими нашивками на мантиях, и кто знает, что их может здесь заинтересовать? — заявил он Люциусу.
Так что Малфою волей–неволей пришлось позволить Снейпу работать в поместье. Однако когда профессор попал, наконец, в библиотеку, ему пришлось приложить множество усилий для преодоления защитной магии, препятствующей доступу посторонних к книгам.
— Мне очень жаль, Северус, — с плохо скрываемым злорадством качал головой Малфой. — Дом чувствует, что мне неприятно твое присутствие, — и тут я ничего не могу поделать. Библиотека в твоём распоряжении, а уж что и как ты сможешь там найти — это вопрос твоего профессионализма.
Профессионализма Снейпу было не занимать, но необходимость постоянно продираться через защитные барьеры сильно затрудняла дело, так что работа шла крайне медленно, и что хуже всего, положительных результатов не приносила.
Пока профессор не нашел кардинального решения проблемы, он продолжал варить для Джинни зелье снов без сновидений, хотя нельзя было сказать, что оно хорошо помогало. Домовые эльфы регулярно докладывали ему, что «с мисс Уизли опять нехорошо, сэр», и он уже привык к тому, что пару раз в неделю, а то и чаще, ему приходилось отправляться через камин в комнату Джинни и успокаивать её с помощью заклинания эмоционального контакта.