Сами мы не местные

Жукова Юлия Борисовна

– Доброе утро, – киваю я ей. – Я Лиза, будем знакомы.

– Алтоновч, – кивает она в ответ, но глядит как-то настороженно. Впрочем, тут же улыбается, видимо поняв, что выглядит неадекватно. – Спасибо, что принимаете нас в своем доме.

– Пожалуйста, – говорю. – После того как Арон нам помог с домом, я могу только ответить взаимной любезностью.

Вежливость никогда не была моей сильной стороной, да. Супруги, впрочем, улыбаются, по крайней мере, моя кривая речь их повеселила.

– Завтракать будете? – спрашиваю у Алтоновч (это «золотой лист», а вовсе не отчество

от имени Алтонгирел), указывая на кастрюли.

Она поворачивает голову в ту сторону, потом еще дальше, заглядывает в гостиную, потом снова обращает к нам свое озабоченное лицо.

– А… слуг тут нет? – наконец спрашивает осторожно.

– Нет, – отвечаю, потом задумываюсь. – Вообще, тут где-то неподалеку живет сторож, у него там сыновья… если что-то нужно, можно их попросить сделать, только я не уверена, что знаю, как с ними связаться… а что?

Супруги недоуменно переглядываются.

– Да нет, ничего, – с неловкой улыбкой говорит Арон и встает. Потом поворачивается к жене: – Ты садись, я тебе сейчас все сделаю.

А, то есть дама не привыкла сама себя обслуживать. Ну ладно, не мое дело, пускай Арон с ней возится, раз она ему нравится.

– А можно узнать, что вы плетете? – спрашивает она в своем вежливом тоне, пока Арон достает пиалу и наполняет ее моим варевом.

– Да так, – пожимаю плечами. – Наверное, очередной гобелен на стену, здесь их вон сколько… Но я пока еще только учусь плести, у меня довольно криво получается. Кстати, Арон, спасибо, что привез мои вещи, они мне тут очень пригодятся.

– Не за что, Лиза-хон, – улыбается он широченной улыбкой.

– А какой узор? – интересуется Алтоновч.

Арон ставит перед ней еду и дает ей ложку. Она тут же принимается есть, даже не поблагодарив. Арон отходит в сторонку и садится под окном, разглядывая небо, как я с утра.

У меня пока сделано рядов десять затейливым ярко-зеленым цветом, и по краям кисточки висят. О том, что, собственно, выплетать, я еще и не начинала думать. Только блокнотик с конспектом Азаматовой лекции об узорах рядом положила.

– Ну-у, вообще, надо бы что-нибудь такое сделать за победу наших, так сказать… – Открываю блокнот и принимаюсь листать в поисках подходящих символов. – Вот например, спокойствие и надежность или там уверенность в себе… еще вот обереги от обмана можно…

Алтоновч отвлекается от еды и смотрит на меня странно.

– А что в середине?

Пожимаю плечами:

– Еще не придумала.

– Но ведь это самое важное! – удивляется она.

– Да я просто от нечего делать за этот гобелен взялась, – признаюсь. – Просто чтобы заняться чем-нибудь, пока Азамата нету.

В ее глазах мелькает ужас и осуждение, но тут же сменяется вежливым интересом. Похоже, сейчас меня навсегда перестанут уважать.

– Ну… посоветуйте мне что-нибудь, – заискивающе предлагаю я.

Не знаю уж, было ли это ошибкой или прозрением, но… через десять минут у меня голова пухнет от возможных вариантов узора, сюжета и цветовых решений. Я с некоторым трудом разделяю предложенные центральные мотивы на два типа: изображение сцены победы и изображение благоволящего бога.

– Сцена

победы – это с такими палочными человечками, что ли? – уточняю.

Она кивает, с энтузиазмом приканчивая завтрак. Арон смотрит на нас с довольной улыбкой. Женщины говорят о рукоделии, все как надо. Я воображаю себе Азамата в виде палочного человечка и себя а-ля комар-переросток, и мне это не нравится.

– Нет, – говорю, – я уж лучше бога изображу. Только какого? И как?

И меня окончательно берут в оборот.

Через некоторое время на кухню выползают дети. На вид мальчику лет пять-шесть, девочке три-четыре. Я начинаю задумываться, как бы их так усадить, чтобы доставали до стола, подушки, что ли, подложить, надо будет сказать Азамату, чтобы сделал детский стульчик… Но Арон просто усаживает их на диван вдоль стенки и выдает им пиалы в руки.

– Может, все-таки за стол? – спрашиваю. – Так ведь неудобно…

– Вырастут, будут за столом сидеть. – Он пожимает плечами.

– А если прольют или уронят?

– Я все вытру, не волнуйтесь, – отмахивается он.

– А если обожгутся?

Вместо того чтобы ответить мне, Арон грозит пальцем детям. Мальчик втягивает голову в плечи, девочка выпячивает губу, потом оба возвращаются к еде. Я хлопаю глазами, но решаю воздержаться от комментариев. После еды девочка уныло интересуется, нет ли здесь клуба, и, узнав, что нет, так же уныло зависает рядом с нами слушать про изображения богов на гобеленах.

Арон ненадолго куда-то уходит, потом возвращается, принеся с собой холодный воздух.

– Какой же у вас дом красивый, Лиза-хон! – радостно говорит он, перебив свою жену. – Азамат потрясающе умеет строить.

– Да, – соглашаюсь, – я, когда первый раз увидела, все слова забыла. Азамат удивительный мастер.

– А вы тут еще не охотились? – спрашивает Арон. – Не знаете, как с дичью?

– Без понятия, – пожимаю плечами. – Это к Азамату вопросы.

– Но вы не против, если мы пойдем осмотримся?

– Да осматривайтесь на здоровье, – говорю. – Только учтите, что я дичь не люблю.

Арон кивком головы подзывает мальчика, который все это время молча сидел на диване у окна и болтал ногами, и они вместе уходят исследовать местность.

Через пару часов они возвращаются бегом и очень радостные: на горизонте появились свои! Я бросаю все и выскакиваю на улицу, но никого в небе не вижу. Вспоминаю о балконах, забегаю обратно в дом и поднимаюсь наверх. С третьего этажа мне удается различить на горизонте три точки. Пока я меряю шагами балкон и приглядываюсь, точки растут, наконец становится виден зелено-бронзовый унгуц Азамата, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не завизжать и не замахать руками. Вроде как у нас тут секретная база, мало ли. Когда они подлетают совсем близко, я проделываю обратный путь: лифт – прихожая – вокруг дома, а потом мечусь, не зная, остаться ли мне у двери, или побежать на посадочное плато встречать мужа, или это опасно, и я понятия не имею, как положено примерной муданжской жене вести себя в такой ситуации, чтобы не уронить авторитет мужа в глазах соратников.