Само....ик....Самогон!

Шалдин Валерий

— А кто дразнить-то будет? — посмотрел я на свои кулаки. — Тихон? Наум? Нестор или Эдик? Так я всем…рифму к их именам придумаю…

Потом Ленка перешла к более конструктивной идее: она пригласила меня сходить с ней на речку. Так как тётка Антонина не разрешает девушке одной ходить на речку, а только в сопровождении казака, то вот мне и надлежит сопровождать Ленку на речку. Не, а где логика? Значит, с алкашом (полная напраслина!) знаться ей не дают, а на речку с тем же человеком, только теперь справным казаком можно. Идея сходить на речку нашла горячий отклик в моём лице, особенно после баранов. К моему изумлению дед был не против. Он даже вручил нам старую камеру от мотоцикла, которую мы надули насосом. Ещё он нам вручил целую торбу всякой снеди, состоящей из варёной картошки, яиц, кваса в бутылке, хлеба с салом. Тётка Антонина также снарядила Ленку едой как на целую неделю.

Речка протекала совсем недалеко, но рядом были не очень интересные места для купания из-за вездесущих домашних животных. Следовало пройти по берегу километра три-четыре, и можно было найти очень даже живописные уголки под раскидистыми ивами. Я не оговорился: укромные и живописные

места здесь были в большом количестве. Почему так. Дело в том, что данная местность представляет собой практически пески. Ну, есть ещё суглинки. А так сплошной песок. Камня днём с огнём не увидишь. Камень и щебень, это всё здесь завозное. Вот поэтому здесь довольно прозрачные реки и приятные для купания берега. Песок. Местная река была летом маловодная и неглубокая. Вода на солнце быстро прогревалась. Так что здесь было множество мест, которые были гораздо лучше, чем знаменитые Золотые пески Болгарии или огромные пляжи Рио-де-Жанейро. К тому же здесь совершенно не было людей. Любая компания могла найти себе укромное место для рыбалки или поплескаться в воде. Были открытые места возле реки, а был и густой ивняк. В некоторых местах рос вездесущий рогоз. Но мы выбрали себе песчаный пляж в ивняке. Так как разнополым молодым людям в голом виде друг перед другом красоваться как-то неудобно, то Ленка решила, что мы будем общаться на расстоянии трёх метров в густом ивняке. То есть у ней своё место, где она может щеголять в голом виде, и у меня своё место, где я буду загорать в своих семейных труселях. Между нами несколько метров ивняка, через который я не увижу Ленкины прелести. А речная заводь с практически прозрачной водой будет у нас одна и общая. Глубина реки в этом месте составляла максимум полтора метра. Вода спокойная и хорошо прогретая. Дед говорил, что даже где-то на реке завелись бобры. Но на бобров я внимание не обращал, даже если бы и увидел: всё моё внимание забирала себе говорливая и острая на язык Ленка. Что есть, то есть. Хотя по характеру своему она была совершенно безобидной, а её задор и всегда хорошее настроение передавалось и мне. Так что, оптимистичнее, чем она, я ещё девчонки не встречал. У неё было всё легко и зашибись. Поэтому она не давала мне оглядываться по сторонам своим щебетанием, даже просила написать мне те куплеты, которые я распевал ночью. Оказывается, теперь весь хутор мурлыкал песенку:

…..где-то кошки жалобно мяу-ка-ют, звук шагов я издали ловлю… Хорошо твои слова баю-ка-ют: месяц я уже от них не сплю…..

Так что я принёс культурку в массы. Но на Ленку смотри, а под ноги смотри ещё внимательнее. Дело в том, что в этой реке водились очень интересные ракушки. Живые они не страшные. А вот когда сдохнут и их раковины будут валяться на дне, вот тогда дела плохи, если голой нагой наступишь на такую острую створку. Тогда можешь из реки выйти с окровавленной ногой, что не входило в мои планы. Поэтому я внимательно смотрел в воду и искал место, где этих ракушек не будет. Ленка же в этом деле ничего не соображала: городская была она и к деревенской жизни неприспособленная. Не то, что я с моим большим жизненным опытом. Поэтому, раз мне доверили Ленку, то её здоровье теперь полностью на моей совести. Вот и смотрел, чтобы не было рядом барашек, ракушек, ужей и гадюк. Ласточки, жаворонки и удоды меня не беспокоили. С жаворонком даже было интереснее: висит высоко в небе и щебечет. Ленка же дура феерическая. Наблюдательностью особой не отличалась. Даже отойдя от хутора на пару километров, она уже запуталась в направлениях. Я понял, что далеко её отпускать нельзя, иначе заблудится. А здесь природа имеет интересную особенность. В этой местности рядом уживаются огромные песчаные барханы, есть сосновые леса, здесь же может быть большая болотина и чистая речка, а также площади для выпаса скота и посевные площади. Здесь же сеть тропинок и грунтовых дорог. Чтобы здесь заблудиться, надо иметь в голове нечто совсем несуразное, как у Ленки. Из её постоянного оптимистического щебетания я понял, что у Ленки собственное причудливое представление о жизни в деревне и о мужиках. Зато девчонка классная: не ноет, что трудно по песку топать, смешливая, ну и симпатичная, спору нет. С такой всегда легко, потому как у этой Ленки нет городской стервозности и истеричности. Кроме этого она совершенно не капризная, что большой плюс. Я даже забрал у неё котомку, чтобы ей было легче идти, проявил, так сказать, галантность. Моё ухаживание девчонка восприняла как само собой разумеющееся. Мне повезло, что попалась неизбалованная, с хорошим чувством юмора и с феноменальной непосредственностью девчонка.

Всё было хорошо за исключением некоторых неудобств, связанных с купанием в натуральном виде. Приходилось в воду заходить по одному. Я иду первый, а Ленка делает вид, что не подглядывает. Потом в воде я должен был отвернуться и не пялиться на её прелести, пока она изволит забираться в воду. А в воде якобы ничего не видно. Но я чувствовал, что эта говорливая ошибка природы не прочь рассмотреть меня более подробно. Да и чёрт с ней. С меня не убудет. А вот чтобы не акцентироваться на её прелестях мне приходилось проявлять большое самообладание. И отвернуться было нельзя, так как эта особа всё время что-то спрашивала, чем-то восхищалась. Ей явно понравилась речка. Как она сказала, эта заводь лучше даже городского бассейна. Ну, ещё бы. Примолкала Ленка только тогда, когда мы делали перекус из наших больших продовольственных запасов. Тогда она надевала сухой купальник и шла в гости на мою сторону. Ага, она и в купальнике была чертовски соблазнительна. Вот чертовка, думал я. Она, что не понимает, что мне всего 14 лет и у меня гормон играет, а я даже прикоснуться к ней не имею права, так как являюсь её защитником. Но её мой драгоценный гормон совершенно не интересовал. Она продолжала принимать на песке самые соблазнительные позы. От этого я впал в философское размышление о смысле любви между мальчиком и девочкой. Размышления привели меня к выводу, что без любви можно запросто

прожить, при этом жизнь будет гораздо насыщеннее и приятнее. Так я внушал себе. Ещё надо было добиться чего-нибудь в этой жизни, а уже потом позволить себе любить. Здесь всё было грустно, потому, как я числился непутёвым балбесом. Все мне об этом говорили. Что грустно. И вообще, любовь это помеха для творчества. Последний довод был, что на любовь надо много денег. А у меня шиш в кармане. Полностью зависимое существо он старших. Глядя на особо соблазнительную позу Ленки, я сделал вывод: а, кому, собственно, эта любовь вообще нужна? Но, как же, мля, трудно мне было сделать такой вывод рядом с Ленкой!

А Ленка уплетала еду за обе щёки, тараторила и не забывала соблазнительно выгибаться на песочке.

Потом я этот день вспоминал как самый лучший в моей непутёвой жизни.

Когда к вечеру я доставил Ленку на хутор в целости и сохранности (ну не совсем в сохранности, всё-таки не досмотрел, и она у меня немного обгорела на солнце), дед серьёзно сказал, что зауважал меня, что я настоящий казак, выдержанный и спокойный как танк. Так что экзамен на выдержку я сдал и мою пьянку решили вычеркнуть со списка моих грехов, благо, что я поклялся, что больше её, родимую, употреблять в таких количествах не буду.

Вот так я и жил всё лето на хуторе в глуши, занимаясь сельским хозяйством ясным днём и подпольной деятельностью по ночам. В хорошую погоду я частенько выгуливал Ленку на речку и по окрестностям, но эта особа, когда до неё, наконец, дошло, что я не клюю на её прелести и на сеновал не приглашаю, уже не стала демонстративно соблазнять меня. Она, конечно, продолжала принимать соблазнительные позы, благо ей было, что показать, но уже без огонька, а так по привычке. Я же откровенно сообщил ей при прощании, что она мне очень нравится, что лучше её я никого не встречал за свою долгую и суровую жизнь и чмокнул в щёчку. Первый раз Ленку проняло, что она даже перестала улыбаться до ушей. Но это длилось пару минут. Потом она гордо удалилась, напоследок одарив меня горячим поцелуем, вкус которого я запомнил навсегда.

Жизнь продолжалась на Земле. Галактика Млечный путь продолжала вращаться вокруг своего неведомого центра. Сверхновые звёзды если и взрывались, то в неведомой дали. И наши человеческие страсти, какими бы они драматическими бы ни были, не очень интересовали наше уважаемое Мироздание.

К концу 2000 года я остался один, похоронив всех родственников. А две мои жены сами от меня сбежали, прихватив по ребёнку. Наверное, не выдержали моей бестолковости и неумения жить. Первая нашла состоятельного человека, к нему и перебралась. Жива и счастлива. Как я могу её осуждать? Вторая же сама стала великим предпринимателем, поэтому я перестал вписываться в её финансовые интересы. Тоже осуждать её не могу. Вольному — воля. Родителей я похоронил один за другим, земля им пухом. А вот совсем недавно не стало и моего любимого деда Фёдора Корнеевича. 91 год ему стукнуло. Чуть не дожил дед до нового тысячелетия.

По современным меркам я обеспеченный человек. У меня две квартирки в городе и усадьба на хуторе. Все считают меня недалёким увальнем. Удивляются, когда узнают, что я даже отслужил в армии и имею высшее образование, правда, заочное. Где служил? Я всегда отшучиваюсь, что был при штабе. Кто понимает, переспрашивать не будет, а кто не понимает, то тех мнение меня не интересует. На гражданке я занимался КИПовской работой в различных фирмах. Когда стране пришёл неожиданный, для большинства населения трындец, в виде дефолта 1998 года, я работал в интересной фирме с интересными приборами. Фирма велела долго жить и в ней началась повальная прихватизация. Я в последний момент прихватизировал несколько килограммов редкоземельных металлов вместе с сейфом, где они хранились, чем огорчил ответственных товарищей, которые сами хотели прихватизировать этот сейф. Но на меня недалёкого увальня никто не подумал. Исчезло и всё. Начальство думало друг на друга. Тянули с предприятия (пардон, приватизировали) всё, что попадётся под руку. То, что я добыл, я потом втихаря загнал за большие деньги туркам, через связи своих бывших сослуживцев. Поэтому на чёрный день у меня есть американские деньги, о которых никто не знает. Совесть? Вы говорите, совесть? Давайте вы мне это ещё раз скажите на фоне вот этих руин большого завода, где работало 4000 человек? А потом про совесть скажите на фоне трёхэтажных домов нашего судьи и прокурора. На фоне домов депутатов тоже мне можете про совесть рассказать. А я буду серьёзно внимать, ага. Вот такая я сволочь, что не верю никому, кроме своего деда Фёдора Корнеевича, да и то, тот недавно помер. Я даже не очень верил своим отцам-командирам, поэтому и жив остался. А верить нашему правительству, ну это, вы, батенька, загнули. Особенно после всех этих приватизаций, дефолтов, предательства генералов и генсеков, да на президента посмотрите, не просыхает.

Сначала я думал отделаться от хуторской усадьбы, но потом, спокойно подумав, решил перебраться самому туда. Дед, думаю, будет довольным, если следит за мной с неба. Одну квартирку я запер на замок, она пригодится мне, когда потребуется приехать в город, а ключи от второй отдал старой соседке, сказав, чтобы она пускала на квартиру хороших людей. Прибыли будем делить поровну, всё ей будет прибавка к пенсии. Тётка Валя знала меня ещё с пелёнок, поэтому, узнав, что я уезжаю, прослезилась и перекрестила меня. За квартиркой обещала приглядывать, а я обещал изредка позванивать.

Деда я хоронил самолично, вместе со всеми хуторскими, кто мог ещё двигаться. Оформил деда на местном погосте. Хорошо помянули. Погрустил. Отвлёк меня один из руководителей района, который специально приехал ко мне провентилировать некоторые вопросы. Хорошие люди были очень заинтересованы в непрерывной поставке продукции, которую изготавливал дед. Вот тут-то я и задумался. Оказывается дедов самогон и зелья пользовались феноменальным успехом в узких кругах. Так, что посланец хотел получить от меня уверения, что этот бизнес я возьму в свои руки, ибо никто, кроме меня, не знаком с тонкостями хитрого производства. Пытались повторять, но ни у кого ничего путного не вышло.