Самое древнее зло
Шрифт:
— Готовы? — спросил Хадонк.
— Нет, — ответила я за всех. — Но приступай.
Как по команде, мы все закатали правые рукава и посмотрели на свои браслеты, так называемые «стирометры».
Три кольцеобразных камня внутри металлической оправы приходили в движение, когда владелец стирометра кидал на него взгляд. Один за другим камни моего стирометра остановились, показывая цифры: 0… 3… 2…
Я испуганно посмотрела на друзей.
— М-м-м, — сказал Слюбор. — У меня тоже тридцать два.
В свои бесконечные «м-м-м», он вкладывал
— Тридцать три, — сказала Аделла. — Красивое число, хоть и пугающе маленькое…
— Тридцать три — не единица, — подбодрила я. — Кроме того, вы же помните уроки? Погрешность предсказания стерн-числа зависит от количества участников магического действа.
Хадонк показал всем свой браслет:
— У меня шестьдесят восемь, всё в порядке!
— Мы на пороге великого события, — продолжила я. — Если всё получится, станем могущественными магами без всякого обучения.
— Знания, рождённые не опытом, полны ошибок… — сказал Слюбор.
— Хватит бояться.
— А кто боится? — тряхнула волосами Аделла. — Кто призывает не бояться, тот больше всех и боится.
Хадонк взмахнул рукой, посылая своего споггеля в центр круга. Его вращение увеличивалось, создавая лёгкий ветерок, что было редкостью для бесплотного существа.
Я положила стен-камень на ладонь левой руки, в центр круглой татуировки, изображавшей стилизованное жерло вулкана. Центр татуировки стал красным, появился рассеянный столбик красного света, показывающий, что поток магии готов к управлению.
Прежде чем посмотреть на товарищей, взглянула на стирометр. Двадцать четыре! Лучше бы не видела… Поспешно спрятала браслет под рукав.
Аделла Лью, прикрыв глаза, перебирала пальцы кроличьей лапки, бормоча заклинания на родном номасийском языке. Ведь рядом не было преподавателя, который приказал бы использовать общепринятый химмельский. Сама Аделла Лью, яростная патриотка Номаса, уверяла, что её неудачи в учёбе как раз от того, что не дают использовать родной язык.
Слюбор, как положено фулелю, действовал наименее эффектно. Внешне не было заметно, что он вообще работал с магией. Лениво водил руками, поглядывая поочерёдно на нас. Напоминал обманщика в хоровом пении на уроке музыки: все пели, а он просто открывал рот. Обманчивое впечатление. Слюбор самый успешный маг среди нас. Он выполнял все задания, получал лучшие оценки.
Фулели считали себя некой элитой среди магов. От того, что рождались реже всех. А жалкий вид своей магической процедуры объясняли тем, что истинная магия не видна в работе. Ну-ну.
— Ой, — взвизгнула Аделла.
— М-м-м. Да…
Я сдержала восторг. Всякий раз, когда работаешь с магией, прикасаешься к струнам мироздания… Но сейчас… Сейчас я будто отчётливо провела по вселенной пальцами, а она ответила мне музыкой своего величия.
Никогда не испытывала ничего подобного. Вероятно, эффект совместных усилий. Одновременно и страшно и любопытно.
Я поняла,
Глава 2. Камни с неба
1
Над нашими головами постепенно проступили хаотичные линии. Можно сказать, те самые струны… Линии как бы исходили от каждого участника действия, сворачиваясь в сплошной ком белого света. Болото освещалось сильнее и сильнее. Виднелись спины лягушек, в ужасе прыгающих подальше от магического шара.
Я начала побаиваться, что наше световое представление будет замечено в Академии…
Ком пульсировал, посылая волны света. Каждая волна ударяла по защитной иллюзии, уменьшая её сопротивляемость. Мы вертели головами, стараясь увидеть легендарного Первомага.
— Там! — крикнула я, кивая подбородком в сторону леса.
В воздухе плыли прозрачные контуры гигантской статуи, знакомой нам по картинкам из Магической Энциклопедии Саммлинга и Ратфора. Каждая ударная волна света как бы снимала пелену, делая статую менее и менее прозрачной.
Скоро плотность иллюзии так упала, что стало хорошо видно сидящего на троне царя Забытых Земель, который, согласно легенде, пожертвовал собой для того, чтобы появился Триединый Первомаг, ведь для соединения трёх разных струн нужна была четвёртая — чья-то жизнь.
Иллюзия полностью исчезла. Гигантская статуя вздымалась во всей своей материальности. В одной руке царь держал древний меч с расширяющимся кверху клинком. Во второй… Что это?
Я сжала кулак, закрывая поток почти иссякшей стен-магии. Аделла отбросила истлевшую кроличью лапку. Хадонк обошёл статую, чтобы лучше видеть левую руку царя…
— Убей меня булыжник, — сказала я.
— И где же наши возросшие силы? — ответила Аделла. — Я ничего не чувствую.
— Причём тут какие-то силы? Смотри на его левую руку.
Аделла нехотя задрала голову, придерживая шапочку:
— Ну, мертвяк какой-то. А что не так?
— Всё не так, — глухо отозвался Хадонк. Его споггель, истощённый и посеревший, висел на плече хозяина, как выжатая тряпка.
— М-м-м, Аделла, если бы ты ходила на лекции по истории магии чаще, чем раз в месяц, то знала бы, что на всех изображениях Триединый Первомаг держит не человеческий скелет, а щит. Щит, понимаешь?
— Самый умный? — обиделась Аделла. — Толку от этих уроков, раз преподают неправду. Значит, не щит, а мертвяк. Какая разница? Где обещанное: власть над властью и прочее?
— Действительно, — я обернулась к Хадонку. — Что произошло?
— Не знаю, — развёл руками тот. Споггель вяло повторил движение хозяина.
— М-м, мы не только ввязались в непосильное нам дело, но даже и не знаем, чего натворили, — степенно пояснил Слюбор. — Вместо ожидаемого источника силы, нашли древнюю статую, которая представляет исключительно исторический интерес.