Самое естественное обезболивающее
Шрифт:
Гермиона села за стол и начеркала короткое письмо директору, в котором выразила сожаление о том, что они с Гарри недопоняли друг друга и желание встретиться с другом: «Он же живёт в Лондоне, как и я?» – написала она в конце письма, и отправила его со своей совой директору. Сова отсутствовала несколько часов, письмо Гермиона написала, когда светало за окном, а сейчас было десять часов утра. Гермиона удивилась, когда на заднем дворе послышался хлопок аппарации, и прильнула к окну. На заднем дворе дома Грейнджеров она обнаружила <i>самого</i>, одетого в свою нелепую цветастую
– Директор?! Доброе утро!
– Доброе утро, мисс Грейнджер, – Дамблдор улыбнулся Гермионе и спросил: – Позволишь старику войти?
– Да, да, конечно, проходите, – сказала, почему-то волнуясь Гермиона и открыла перед директором дверь нараспашку. Дамблдор, улыбнувшись себе в усы, прошёл внутрь, забавно придерживая подол своей мантии. «Судя по её цветастости, Дамблдор в хорошем настроении» – промелькнула мысль в остром аналитическом уме мисс Грейнджер.
Директор вошёл в дом и спросил:
– Мисс Грейнджер, вы написали мне письмо сегодня утром, и просили встречи с Гарри...
– Да, мы... немного недопоняли друг друга. Рон, к сожалению тут же обвинил Гарри во всех грехах и не желает его видеть. Но я полагаю, что мы просто слишком увлеклись учёбой, и не поняли, что для Гарри есть вещи поважнее оценок. – Повесила голову Грейнджер. Директор странно замерцал глазами и сказал столь же загадочно, сколь и непонятно:
– В отношениях с друзьями советуй им делать лишь то, что они способны сделать, и веди их к добру, не нарушая приличий, но не пытайся действовать там, где нет надежды на успех. Не ставь себя в унизительное положение.
Гермиона слушала его прямо таки благоговейно, ведь слова директора идеально охарактеризовали её последние выводы. Но Дамблдор, кажется, веселясь, продолжил: – Не смотри на меня, словно я тут сказал величайшую мудрость, Гермиона. Это сказал задолго до моего рождения Конфуций. Гермиона тут же стушевалась под его взглядом, а директор продолжил, – Но быть по-твоему, дом Блэка защищён фиделиусом и множеством самых мощных чар, просто так его не найти даже величайшим волшебникам. Но можно попасть через камин в моём кабинете. Если хочешь...
– Да, – согласилась Гермиона.
– Тогда, юная леди, приведите себя в порядок, – сказал Дамблдор. Тут только Гермиона заметила, что она стоит в ночнушке на голое тело, и в розовых тапочках. Густо покраснев, она бросилась обратно в свою комнату, а директор обратил свой взгляд на крупного кота, явно приходящегося родственником книзлам.
Пока Дамблдор, наколдовав лучик света, играл с котом, искренне предаваясь забаве, Гермиона оделась в джинсовую одежду, попыталась привести волосы в порядок, и это даже немного помогло упорядочить хаос её каштановых волос, потом взяла деньги, на всякий случай и, закрыв изнутри все двери дома, вышла к директору. Гермиона была снова поражена увиденным – Директор, один из сильнейших в мире магов искренне забавлялся, выпуская из палочки мыльные пузыри, которые с маниакальной настойчивостью ловил Живоглот. Живоглот редко играл. Очень редко.
– Э... – протянула Гермиона.
– Пришлось наколдовать вкус валерианы для пузырей. Иначе он не соглашался.
Гермиона, в который раз подумав о сумасшествии директора, прикрыла глаза и страдальчески вздохнула. Дамблдор же искренне веселился, поддерживая имидж «немного чокнутого» волшебника.
Они с Гермионой аппарировали сразу в кабинет директора.
– Итак, мисс Грейнджер, вы подумали, что скажете своему другу? – спросил Дамблдор.
– Да, – уверенно сказала Гермиона.
– Тогда, возьмите эту бумажку, – он дал ей какую-то визитку. Копию той, которую когда то Сириус вручил Гарри.
* Блэк-Хаус, семь утра *
Ремус так и не заснул. Впрочем, кто бы смог – даже мощные звукоизолирующие чары на стенах, замаскированные под магловскую звукоизоляцию не могли скрыть того факта, что Сириус был неутомимым любовником.
Комната Ремуса не отличалась роскошью отделки, но была весьма представительна – множество книг вдоль стен, массивная и красивая мебели из красного дерева, даже, невиданное дело, самшитовый паркет во всём доме. Блэки были состоятельной семьёй.
Подруги, узнав, что их друзья живут в одном доме, переглянулись. Девушка, с которой остался Гарри, была безразлична к этому, положив в такси голову на плечо Поттеру. Они поехали в Блэк-Хаус. Гарри молча, проводил свою спутницу по высокой лестнице наверх, в свою спальню. Девушки с интересом разглядывали убранство дома – смешение стилей и эпох – пол, потолки – викторианской эпохи, монументальные и шикарно отделанные, диван – современный, кожаный, напротив него камин который подошёл бы древнему замку, а не лондонской квартире.
Прочая мебель так же контрастировала друг с другом.
По велению Ремуса дом стал пригоден для того что бы пригласить как маглов, так и магов самых разных, от министра магии и Дамблдора до друзей, и ни перед кем не было бы стыдно. Все магические аксессуары убрали, а портрет Вальпургии Блэк был заколочен намертво и стал частью интерьера стены, словно специфическое украшение.
Все поднялись в свои комнаты, предложив дамам, лучший способ отогреться от ночной прогулки – предложили себя.
Гарри, уже имевший весьма ограниченный опыт, будучи наученный Сириусом, во время их занятий нескольким мелочам, довольно галантно разговорил Джессику, и они глазом моргнуть не успели, как оказались в постели. На этот раз Поттер был не столь скромен, и взял лидерство на себя.
Ремус Люпин и не засыпал, как и Сириус, а вот Гарри после очень бурной ночи, за которую он пять раз порадовал Джессику близостью, заснул вместе с ней. Всё-таки их юные организмы не были предназначены для такого тяжёлого и столь приятного труда, коим был секс. Это тридцатилетний Сириус после пятого раза только дух перевёл да выкурил сигарету, перед тем, как ринуться с новыми силами, под радостное повизгивание своей любовницы.