Самое естественное обезболивающее

Бандильерос Ганс

– Прощай, Гарри. Было приятно с тобой... познакомиться, – и ушла.

Я, проводив Джессику взглядом, тяжело вздохнул и повернулся к Гермионе, которая была всё ещё красной от смущения. Пришлось застегнуть рубаху, привести волосы в относительный порядок и с тяжёлым вздохом сказать:

– Гермиона... не ожидал, что ты меня навестишь.

– Я вижу... – сказала она тихо.

– Пойдём. Будешь кофе? – спросил я, пытаясь как то выйти из ну очень неловкой ситуации.

– Да, – тут же схватилась за протянутую соломинку Гермиона,

и я показал ей, где у нас кухня.

Подруга взяла протянутую чашку кофе и, старательно отводя взгляд, отпила чуток.

– Ты... что-то хотела? – спросил я, что бы начать, наконец, разговор.

– А? Да, Гарри, я хотела извиниться. Я... я думаю, была слишком эгоистичной, когда думала, что тебе нужны мои советы... и, наверное, была слишком... занудной. Прости, я не сразу поняла, что оценки для тебя не так важны... – быстро выпалила Гермиона, а я, поражаясь тому, что она это поняла, слушал.

– Я... понимаешь, Гарри, я всегда училась лучше всех и к тому же на год старше однокурсников, поэтому привыкла... Как бы это сказать... – замялась она.

– Направлять их на путь истинный? – подсказал я.

– Да. Но...

– Не надо извиняться, Гермиона. Ты же поняла, в чём твоя ошибка. Это так, в этом году меня меньше всего волновало, что там у меня в оценках – «хорошо» или «отлично». Разницы нет, – сказал я, примирительным тоном.

Гермиона, наконец, немного, успокоилась после того, невольным свидетелем чего она была несколько минут назад.

– Гарри, а Джессика это...

– Вчера ночью познакомились в клубе, – сообщил я, а Гермиона снова покраснела.

– Вы ведь... – начала она, а я улыбнулся и продолжил:

– «Занимались любовью?» – ты хотела спросить?

Гермиона, всё ещё розовая от смущения, кивнула.

– Да, Гермиона. Тебя это смущает?
– с неподдельным интересом спросил я.

– Ну... – сглотнула Гермиона, отведя взгляд, – По-моему, это слишком. Месяц назад я бы не сказала, что ты на такое способен. Да ещё так... свободно. Особенно учитывая твой возраст.

– Извини, но... таков уж я, – и вообще, почему бы и нет? Я молодой, смею надеяться, немного симпатичный, юноша. В самом расцвете сил, так сказать, – я «коварно» улыбнулся. Гермиона замолчала, погрузившись в свои мысли. Я, не мешая ей думать, ждал, глядя на её странную причёску, являющуюся воплощением первозданного хаоса в нашем бренном мире.

Спустя пару минут молчания Гермиона сказала:

– Я... я всё же хочу извиниться. Я... я думала о тебе и о Роне как о... маленьких детях, которых надо оберегать и удерживать от всяких глупостей.

– Ну... что могу сказать. Ты наполовину права. Рон жить не может без твоих подсказок и советов.

Гермиона, наконец, улыбнулась, а я продолжил:

– Но я не Уизли, я не люблю, когда мне говорят, как мне надо поступать, и как не надо, в разумных пределах, конечно. Но я ненавижу, когда кто-то решает мою судьбу за меня, спасибо, этого «счастья» я хлебнул сполна и от Дамблдора, и от родственников-садистов. Так что... прости, но тебе придётся привыкнуть. Или хотя бы постараться, – закончил я, а Гермиона пристыженно

молчала.

– Ладно, Гарри, я попробую. Но если что не так, ты напоминай, хорошо? – примирительно сказала она. Разговор опять свернул на меня:

– Но, Гарри, разве Сириус не против, что ты...

– Что я пришёл домой с девушкой? – спросил я, улыбнувшись. «Эх, наивная Гермиона...» – Нет, Сириус точно не против. Просто... мы вчера втроём пошли в клуб в поисках женского внимания. Я, Лунатик, он же профессор Люпин и Сириус, он же Бродяга. И никто не ушёл обиженным, правда Сириус и Ремус ушли рано утром, вместе со своими пассиями, зато мы с Джесси выспались.

На это заявление Гермиона широко распахнула глаза, глядя на меня. Я, увидев в её глазах не сказанное «Они тоже!??» только рассмеялся. Даже в ладоши похлопал, приговаривая, «О боже, Гермиона, какая невинность, какая чистота. Я в восхищении». Гермиона сглотнула, глядя на моё веселье, и сказала:

– И ничего смешного, Гарри. Ещё недавно ты был нормальным подростком, а сейчас...

– Им и остался. Только кое-чему научился у Сириуса. И... стал чуточку взрослее. А ещё меня Сириус и Ремус учат.

– Гарри, нашёл, чем хвалиться перед девушкой! – воскликнула она, снова, розовея.

– Эй, ты о чём подумала, пошлячка! Я говорил о магии! – Рассмеялся я. Гермиона, поняв, что кое-где поспешила, пристыженно замолчала.

– И всё-таки, Гарри, это немного.. Странно, не находишь?

– Нет, подруга, не нахожу. Всё совершенно нормально. И вообще, пойдём, а то тут на кухне даже присесть негде, – сказал я. Мы действительно стояли, прислонившись к кухонной мебели, стулья тут не предусмотрены, кухня только для готовки.

Гермиона, согласно кивнув, тут же пошла обратно в гостиную и села на диван. Я занял кресло рядом.

– Гермиона, а ты не знаешь, как там Рон? – спросил я интересующий меня в последнее время вопрос.

– Э... видишь ли, Рон... обиделся на тебя, наговорил всякого... – опустила Гермиона взгляд в пол. Я же прикрыл глаза, вспоминая, как мы познакомились с Роном.

– Плевать, Гермиона, плевать. Рон... не хочет взрослеть. Ему страшно за ответственность, страшно то, что придётся принимать решения самому. Он... не хочет взрослеть. Я полагаю, учитывая некоторые моменты нашей дружбы, мне следует оставить всё как есть.

Гермиона снова удивлённо на меня посмотрела. Я же, развалившись в кресле, размышлял.

– То есть, Гарри, ты...

– Я не хотел бы быть необъективным, но из всей семьи Уизли во мне видят Гарри Поттера, а не мальчика-который-выжил только близнецы. Остальные...

Гермиона замолчала, раздумывая. Но потом сказала:

– Джинни влюблена в тебя.

– Изволь, Гермиона, посмотри на Джинни и на меня. Мы точно не пара. Ни при каких обстоятельствах, – сказал я, вспомнив девочку, которая явно видела во мне... – Я не принц на белом коне, и уж точно не сказочный герой. Я... простой человек. У меня есть слабости, даже слишком много, есть странности, коих на взгляд постороннего человека должно быть ещё больше.