Самое главное в жизни
Шрифт:
Ди попыталась собрать в одно целое разбежавшиеся мысли. В самом начале разговора, когда она поняла, что Питер ничего не сказал о смерти отца, Ди не заметила, насколько грубо и зло Хьюго разговаривал с ней. Сейчас же осознание его поведения остро задело ее, обидело и ожесточило.
– Питер не имел права обсуждать наши дела с тобой, – резко заметила она. – Благотворительная организация подчиняется главному комитету, который возглавляю я. Как работает комитет, это только наше с Питером дело, еще раз повторяю: только мое и его…
– Не совсем, – спокойно возразил Хьюго, – я уверен,
При упоминании о правительственной организации, ответственной за правильность руководства и контролирующей благотворительные фонды, глаза Ди расширились.
– Мы не трепещем от страха перед членами Благотворительной комиссии, – с негодованием сказала она Хьюго. – Это далеко не так.
– Я и не предполагал, что ты кого-то боишься, – холодно ответил Хьюго. – Однако это послужит хорошим уроком для тебя, чтобы ты не забывала: благотворительный фонд твоего отца находится под наблюдением Комиссии и, несмотря на то что ты являешься его председателем, у тебя нет права производить те кардинальные перемены, на которых ты так настаиваешь.
– Кардинальные перемены! – фыркнула Ди. – Да как ты смеешь? Желания моего отца всегда, и сейчас тоже, для меня имеют первостепенное значение.
– Да неужто? – перебил ее Хьюго. – А вот Питер так не думает.
Ди выдохнула и сразу глубоко вдохнула, все вокруг качалось.
– Отец желал, чтобы его благотворительность была направлена на нужды граждан. Когда он учредил свой фонд для помощи старшему поколению, это было актуально и отвечало потребностям города, но сейчас… Времена меняются… И я убеждена, что в нашей поддержке в большей степени нуждается молодое поколение. Но все это не может интересовать тебя, – пылко продолжала она. – Смешно, что кто-то, подобно тебе, пытается решить столь сложную проблему, не изучив ее серьезнейшим образом. Со своей колокольни. – Ди замолчала и затем яростно продолжила: – Пожилые люди в Рае, не обделены вниманием, а вот наши подростки… для них ничего не делается, ими не занимаются, их интересы никто не берет в расчет. Ворд говорит…
– Ворд? – резко перебил ее Хьюго.
– Да, Ворд Хантер, – лаконично ответила Ди. – Ворд уже проводит такую операцию, и очень успешно, нечто подобное и я хочу сделать в Рае.
– Питер сказал, что ты постепенно отходишь от идей, пропагандируемых твоим отцом, – заметил Хьюго. – И вот почему…
– Хьюго, Питер очень хороший сотрудник, но он старомоден, поэтому не может видеть того, что вижу я. – Ди помолчала, нахмурившись. – Мне действительно необходимо поговорить с ним и попробовать все объяснить.
– Ты считаешь, что сможешь надавить на него, чтобы он пошел против своих убеждений, – язвительно сказал Хьюго. – Боюсь, это невыполнимая задача, Ди.
– Что? Почему? Вообще, что происходит? – с нажимом спросила Ди, чувствуя, как замирает сердце от страха за старого друга отца. Вдруг Хьюго что-то скрывает от нее?
– Почему? Да потому, что Питер попросил меня взять на себя его полномочия в комитете, и…
– Нет… – Ди отказывалась верить в услышанное. Она схватилась за край стола, пытаясь взять себя в руки. Ее пальцы дрожали. – Нет, он не мог, не
– Если хочешь просмотреть документы, я могу позвонить его адвокату, который будет счастлив выслать тебе копии.
– Его адвокату… – Ди запиналась, – но…
– Видишь ли, Ди, Питера очень волнует смена твоих настроений. Он хочет, чтобы я взял на себя управление фондом «Пауэр оф Эттерней». Так что все дела в моих руках. Питер опасается, что ты будешь давить на него и заставишь сделать то, что он считает нецелесообразным.
Глаза Ди налились кровью. Она была поражена не только тем, что Питер отдал ему свои права в комитете, отчего чувствовала боль и разочарование. Больше всего ее потрясло, что Питер не доверяет ей. В отчаянии она отвернулась, стыдясь слез, которые, она чувствовала, подступали и обжигали глаза.
– Питер отдал тебе «Пауэр оф Эттерней»? – тихо повторила Ди.
Ей вдруг захотелось опуститься в кресло, но гордость не позволила ей показать свою слабость перед Хьюго.
Ситуация вышла из-под контроля и казалась глупой в двойной степени. Ди собиралась просить Хьюго о помощи, чтобы убедить Питера передать ей его полномочия. А он эти полномочия передал Хьюго.
– Да, именно это он и сделал, – подтвердил Хьюго. – И ты можешь быть уверена, Ди, – продолжил он сурово, – что я буду уважать его желания и не позволю тебе диктовать свои условия. Уверяю тебя, что ты и этот… этот Ворд Хантер напрасно надеетесь, будто с помощью твоей власти сможете повлиять на других членов комитета. Я ручаюсь…
– Решение комитета никак не соотносится с Во-рдом, – отчаянно запротестовала она. – И фактически и морально.
– Совершенно верно, – заключил с триумфом Хьюго, поняв, что взял над ней верх. – Мне приятно слышать, что ты это признаешь, хотя признание немного запоздало. Со слов Питера мне стало известно, что ты тратишь слишком много денег из благотворительного фонда твоего отца, а ведь у тебя есть свой банковский счет, и ты…
– Это неправда, – яростно защищалась Ди. – Даже если бы я и хотела сделать это… – Она замолчала, так как продолжать было слишком сложно. – О чем ты говоришь?.. Я пытаюсь помочь тем, кто нуждается в поддержке.
– Это твое мнение, – заметил Хьюго.
– Питер прекрасно разбирается в делах, но он…
– Он что? Не способен больше принимать собственные решения?
– Нет, конечно же, нет! – запротестовала Ди.
– Я рад. «Нет, конечно же, нет». Очень, очень рад, – снова заговорил Хьюго. – Питер сказал, что комитет должен вскоре собраться, чтобы обсудить план на следующие двенадцать месяцев. И на этой встрече я буду представлять его интересы. Ди задыхалась.
– Но ты не можешь.
– Почему? – холодно поинтересовался Хьюго.
– Ну, ты ведь можешь уехать, тебе нужно следить за делами…
– Не собираюсь никуда уезжать, по крайней мере в ближайшем будущем. О чем я уже проинформировал банковского менеджера Питера по телефону. Я свободен в выборе работы и, пока Питеру необходима моя помощь, буду с ним рядом.
Ди почувствовала холод и усталость, жуткую усталость. Это испугало ее, она всегда отличалась силой духа, а сейчас Ди одолевала слабость.