Самое лучшее оружие
Шрифт:
Маг резко полоснул ритуальным ножом по запястью. Ванесса уже стояла наготове со жгутом – обычно Креол в таких случаях заливал все вокруг своей кровью. Выдавив несколько капель на пол, маг заговорил нараспев:
Жезл Силы, закаленный в моей крови, ответь на зов!Взявший чужое, да настигнет тебя проклятье!Да почернеют твои члены,да выпадут твои волосы,да сгниют твои потроха,да обратится твоя душа в пепел!ДаПо окончании заклинания лод Гвэйдеон, повинуясь жесту Креола, встал возле двери с обнаженным мечом. Ванесса положила ладонь на рукоять пистолета. Маг тряхнул ладонями, очищаясь от остатков заклятия.
Прошло несколько минут, но ничего не менялось. Жезл не появлялся в светящейся вспышке и не влетал в окно. Но потом резиновый полог отодвинулся, и в комнату вошел тощий чрехверец с на редкость невыразительным лицом. Именно такие люди обычно и становятся ворами-карманниками или шпионами – они не привлекают лишнего внимания.
В вытянутых руках мужик держал похищенный жезл, а на его лице отражалось нешуточное страдание. Эта золотая палка явно обжигала ему руки, но сам он отпустить ее не мог. Да и ноги, похоже, шагали сами по себе, не повинуясь хозяину…
– Верни, что взял! – зловеще прошипел Креол, протягивая руку.
Вор с готовностью отдал добычу и, возвратив себе свободу, резко метнулся назад. Но на его пути уже стоял могучий паладин с обнаженным мечом. И проще было прошибить стену, чем обойти этого грозного стража…
Маленькие глазки карманника заметались по комнате, ища путь к спасению. Безуспешно – оконце крохотное, не протиснуться, а других выходов не было. Он с ужасом перевел взгляд с лода Гвэйдеона на Креола, потом обратно… и в конце концов остановился на Ванессе. Она выглядела наименее устрашающей.
– Полагаю, тебе интересно, почему я тебя все еще не убил? – холодно поинтересовался Креол, поняв, что первым незваный гость говорить не начнет. – Клянусь Пятьюдесятью Именами, это стоит сделать! И только от тебя зависит, соглашусь ли я передумать!
– Да вы присаживайтесь, саран, – гостеприимно указала на свободную подушку Вон (в жилых комнатах чрехверцы не использовали стульев, сидя на пышных подушках). – Не хотите? Ну что ж, тогда стойте…
– Успею еще настояться… [4] – хрипло огрызнулся вор, усаживаясь на предложенное место. – Мизуми Милосердная, угораздило ж на колдуна нарваться, в (цензура) его…
– Я маг! – привычно рявкнул Креол.
– Не называй его колдуном, саран, о’кей? – мягко попросила Ванесса. – У него на это слово аллергия. Давайте для начала представимся. Ты кто?
4
В России говорят – «посадить в тюрьму». В Чрехвере – «поставить в тюрьму». Соответственно, чрехверские представители преступного мира не любят слова «стоять».
– Плюшка, – неохотно представился вор.
– Это
– Зазывало. Ну ты, саранна, сказанула – разве ж человек с сердцем [5] свое имя кому попало забяшет?! Плюшка я, так и зовите, а мне ваши назвы тоже без нужды…. Не знаю я ваших имен, да и не в нужду мне их знать, (цензура) такое…
– Ну что ж, твое право, – не стала спорить Ванесса. – Ну, тогда называйте нас по нашим… как вы сказали? Зазывалам? Сейчас… Его зовите Серебряным, его Мумией, а меня… м-м-м…
5
Чрехверцы считают, что ум содержится в сердце.
– Идиоткой, – мрачно закончил Креол. – Ученица, хватит уже играть в балаган, мы здесь не за этим!
Вон сердито сверкнула на него глазами. А она как раз придумала себе такое замечательное прозвище! Хотя, в принципе, он прав: куда-то не туда ее занесло.
– Леди Ванесса, я не понял, а почему я Мумия? – озадаченно спросил паладин. – Что вообще означает это слово?
– Да ну вас! – еще больше надулась девушка. – Уж и повеселиться разок нельзя! Значит так, саран Плюшка, давай-ка по-хорошему. Ты украл у нас ценную вещь. Что по вашим законам полагается за воровство?
– На первую попадалову палец отрубают… – мрачно уставился на нее Плюшка. – Большой. Только за колдовство, знашь, у нас тоже кой-что полагается, его ешь… Султанский колдун узнает, не миновать усечения ненужного…
– Ненужного – это чего?
– А головы – она колдуну всяко без надобности… Для колдования и сердца хватит,… (цензура) его в (цензура). А остатнее хрякам скормят – потому в ил такую дрянь бросать не в жилу…
– Напугал… – усмехнулся Креол. – Да я этот город по камешку!..
– Но только в крайнем случае, – погрозила ему пальцем Вон. – Ну вот что, Плюшка, если не хочешь, чтоб тебе прямо здесь отрубили все пальцы, развяжи свой язык, о’кей?
– А куда подаваться-то? – мрачно буркнул вор. – Спрашивай, саранна, блангать [6] не буду…
– Для начала скажи-ка, что у вас в городе творится? Мы, сам видишь, люди не местные…
– Да мудрено проглядеть… – хмыкнул Плюшка. – Ишь, бледные, как колобки рисяные… Из-за океана, что ль? Видал я однова такого бледнющего, из Иссило с караваном пришел, бяшевал, что посол с чужины… А в городе у нас ништо такого и не творится, все правильно, все как всегда.
6
Блангать (чрех. жарг.) – врать.
– А почему от нас все шарахаются? Никто слова сказать не хочет!
– Э-эх, чужбаны… – покровительственно усмехнулся вор. – Вежества не знаете, бяшить правильно не умеете… Запоминайте, дурни: когда с человеком речь заводишь, нужно руки-т к сердцу прикласть! Чтоб видел, что ништо дурного не умышляешь. А то (цензура) тебя знат, кто ты есть… Вдруг ты глаза словами зальешь, а сам острилом пырнешь? А то пуще – околдуешь дурной гадостью? Вот так! Коли руки на сердце не лежат, с тобой токма чинуши да торгаши бяшить будут – этим все равно, лишь бы дырки в карманах звенели…