Самоход. «Прощай, Родина!»
Шрифт:
Виктору капитан понравился, мужик боевой, и он решил в бою держаться поближе к нему.
На следующее утро после жиденького чая с черным хлебом их погрузили на грузовики и повезли. Куда – никто не знал.
Высадили у деревни. С одного из грузовиков раздали винтовки и по две обоймы патронов.
– Выдвигаемся туда, – показал лейтенант, командир взвода из постоянного состава, направление, – по моей команде дружно поднимаемся – и в атаку. Отставших пристрелю лично. Задача – взять траншею, а лучше – занять вторую линию. Вас сменят
– Мин нет? – спросил бывший комбриг.
– Если и есть – разминируете, – ухмыльнулся лейтенант.
Вот сволочь! Он ведь подразумевал – разминируете собой, подорветесь. Немцы всегда минировали «нейтралку» перед своими траншеями. А еще там могла быть колючая проволока, спирали Бруно. Только был ли у штрафников выбор?
Шли по снегу цепочкой, след в след – так легче. Потом залегли. Виктор сколько ни смотрел, немецких траншей не увидел.
– Не крути башкой, я эти места знаю, – сказал капитан. – Немцы в километре от нас. Поле ровное, как стол, постреляют нас здесь, как куропаток. Хоть бы белые маскхалаты дали… – Капитан сплюнул.
Они залегли в снег. Холодно. Повезло тем, у кого тулупы были. Все прибыли в той форме, в какой их арестовали, и хуже всего пришлось тем, у кого на ногах были ботинки. В сапоги хотя бы снег не попадал, однако ноги отчаянно мерзли.
Сзади взлетела желтая ракета.
– Штрафники, в атаку – марш!
Лейтенант поднялся с пистолетом в руке.
Выставив вперед винтовки с примкнутыми штыками, штрафники побежали в сторону немецких позиций. Жиденькая цепочка осужденных растянулась на добрую сотню метров по фронту, и за каждым взводом бежал командир с пистолетом в руке.
Виктор обратил внимание, что взводный бежит только по следу штрафника, опасаясь противопехотной мины, и прикрывается фигурой осужденного.
Из немецких траншей довольно долго не стреляли. Наверное, немцы поверить не могли, что русские вот так, в лоб, без артподготовки, без поддержки танков – и на пулеметы… И только когда дистанция сократилась метров до двухсот, заработали пулеметы.
Виктор припал на одно колено и прижал винтовку к плечу. После бега по снегу сердце колотилось, он никак не мог отдышаться, и ствол винтовки ходил ходуном. Через несколько секунд успокоился, взял на мушку едва видимую каску пулеметчика и выстрелил.
Однако пулемет продолжал стрелять.
Виктор выругался и хомутиком прицела установил его на число «200». Впопыхах стрелял на постоянном, потому промазал.
В этот момент услышал, как сзади орет лейтенант:
– Вперед! Почему встал?
– Пулеметчика завалить надо.
Он прицелился еще раз и снова выстрелил.
Пулемет замолчал, но стреляли еще два.
Виктор побежал вперед. Истрачено два патрона, осталось восемь, а он к траншее еще даже и не приблизился.
Немецкие пехотинцы открыли автоматный огонь – раньше не видели смысла – из МР38/40, однако с расстояния в сто метров в человека попасть затруднительно.
Виктор догнал
– Гранат бы сейчас, механик! – прокричал тот.
Сзади хлопнула мина, и Виктор обернулся.
Взводный упал, выронив пистолет. Как ни берегся лейтенант, а от злого рока не ушел.
Немного левее Виктора несколько штрафников ворвались в траншею – оттуда слышались крики и громкий русский мат.
И немцы не выдержали. Штыковых атак они панически боялись, считая их жутким варварством. Немецкие пехотинцы стали разбегаться по траншее в стороны, а некоторые и вовсе выбирались и бежали ко второй линии траншей, метров за триста от первой. По ним не стреляли – у многих штрафников уже закончились патроны.
Вслед за капитаном Виктор спрыгнул в траншею и тут же наткнулся на трупы убитых немцев. Капитан побежал по траншее вправо, Виктор – за ним.
Траншея шла зигзагом, и метров через семьдесят из-за поворота выбежал немец – он держал в руке автомат.
Капитан успел выстрелить первым, и немец упал на спину. Капитан нагнулся и вырвал из рук убитого оружие. В ближнем бою – в траншее, в городе – автомат сподручнее.
В это время в траншею выбежал еще один гитлеровец. Виктор выстрелил, немец упал, а через секунду под ним взорвалась граната. Видимо, он выдернул чеку и хотел метнуть, но не успел.
Капитан вырвал из подсумка убитого два запасных магазина, сунул их в карман шинели и побежал дальше.
А вот и пулеметное гнездо.
– Держи! – Капитан протянул Виктору автомат. – Стреляй только короткими очередями.
Сам же схватил МГ-34, перенес его на другую стенку траншеи, в сторону убегавших немцев, приложился и дал очередь.
Один немец упал.
Капитан повел стволом и дал еще очередь – уже длинную.
Еще несколько немцев упало.
– А, суки, не нравится!
В эту секунду раздался свист.
– Ложись! – закричал Виктор, и оба бросились на дно траншеи.
Он знал, что так свистели на излете минометные мины. В верхней точке траектории они замирали, потом падали вниз и тогда начинали свистеть.
Один взрыв, другой, третий! Завоняло сгоревшей взрывчаткой.
Минометчики положили мины точно, только с небольшим недолетом. Спасла траншея – осколки прошли поверху и ударили в бруствер.
Капитан осмотрел пулемет.
– Четыре патрона в ленте осталось. Пошарь в пулеметной точке, должны быть коробки.
Коробок с пулеметными лентами оказалось четыре, и в каждой – по 250 патронов. Виктор посокрушался – богато! У нас к станковому пулемету меньше дают. Он принес капитану две коробки.
– Еще две есть.
– О, тогда живем! – обрадовался капитан. – Пока тихо, пройдись по траншее влево-вправо – метров по пятьдесят-семьдесят, посмотри, сколько наших осталось. Да не приведи Господь, если немцы в блиндажах попрятались – как бы в спину в бою не ударили. И автомат наготове держи. Секунду промедлишь – и ты труп. Стреляй первым.