Самолет без нее
Шрифт:
Со стороны Швейцарии набегали тучи. Довольно редкое явление. За годы, проведенные в Верхней Юра, я научился разбираться в местной погоде.
— Жорж — мой младший брат, — объяснил Огюстен Пеллетье. — Он всегда был слабым. И с трудным характером. Мы с ним очень разные. В первый раз он сбежал из дому — мы тогда жили в Безансоне — в четырнадцать лет. Связался с местным хулиганьем. Полицейские его поймали и привели домой. Но родители ничего не могли с ним поделать. Его даже пришлось на два года отправить в исправительное заведение.
Я сидел, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику
— Сейчас, месье Гран-Дюк, — сказал Огюстен, заметив мое беспокойство. — Я как раз подхожу к эпизоду, связанному с Мон-Террибль. Не бойтесь. Так вот, в шестнадцать лет Жорж окончательно покинул дом. Не стану расписывать вам в красках образ его жизни. Бродяжничал. Пил. Употреблял наркотики. Ну, и приторговывал, конечно. Так, по малости, ничего серьезного. Понимаете, он превратился в уличного нищего. Сегодня таких принято называть бомжами. В Безансоне его многие знали. Прославился, так сказать. Родители махнули на него рукой. Да и я тоже. Я как раз начал работать, женился, и жена слышать о нем не желала. В общем-то, ее можно понять, как вы считаете, месье Гран-Дюк? Не каждый решится пригласить к себе на Рождество подзаборного бродягу…
Мои пальцы пустились по подлокотнику в пляс, но Огюстен их не видел. Или делал вид, что не видит.
— Я помогал ему как мог, — продолжал он. — Кое-как пытался поддерживать с ним связь — через службы социальной опеки, через полицию. Но Жорж отвергал любую помощь. Каждый раз, когда я протягивал ему руку, в ответ получал пощечину. Ну, одним словом, сами понимаете…
Я все понимал. И мне было в высшей степени наплевать на печальную судьбу Жоржа. Я выразительно посмотрел на Огюстена. Короче!
— Да-да, месье Гран-Дюк, я подхожу к сути. Время от времени мы получали кое-какие новости от Жоржа. Потом он опять надолго пропадал. На год, а то и на два. В мае восьмидесятого я окончательно потерял его след. Жоржу исполнилось сорок два года, а выглядел он лет на пятнадцать старше. И целых восемь лет о нем не было ни слуху ни духу.
Нет, это становилось невыносимым. Белые швейцарские облака зацепились за горные вершины, словно затеяли игру в прятки с Мон-Террибль.
— Месье Пеллетье! Какое отношение ваша история имеет ко мне? И к двадцать третьему декабря? Дню крушения самолета?
— Да-да, я же про это и рассказываю. Понимаете, я ужасно волновался. Вы даже не представляете себе, до чего я волновался. Ведь совсем никаких вестей, ничегошеньки! Я поговорил с другими бомжами в Безансоне. Это было нелегким делом. Ладно, подробности вас не интересуют… В общем, в конце концов мне удалось выяснить, что Жорж отправился жить на природу Якобы он утверждал, что ему до смерти надоел город. Кроме того, слишком многие в Безансоне имели на него зуб. Что-то он кому-то задолжал. И полиция его искала. Понимаете?
Я понимал.
— Они рассказали мне, что, по последним слухам, он перебрался в горы, ближе к швейцарской границе, и поселился в заброшенной хижине. На горе под названием Мон-Террибль. Про нее тогда много говорили — из-за упавшего самолета. Так вот, это был последний раз, когда я что-либо слышал о моем брате. С того дня прошло почти семь лет. Я несколько месяцев старался его разыскать. Но не
Огюстен завершил свою тираду. Я сжал ладонями подлокотники кресла — так капитан сжимает штурвал своего трехмачтового парусника. Мои глаза обшаривали раскинувшийся за окном пейзаж, протиравшийся до горизонта: закругленные горные вершины, наполовину утопавшие в тумане. А что, если Жорж действительно был в той хижине в ночь с 22 на 23 декабря 1980 года? Что, если Жорж и есть тот человек, о вероятности существования которого я на протяжении семи лет расследования даже не подозревал?
Что, если он — свидетель?
Непосредственный свидетель катастрофы. А вдруг именно Жорж первым явился на место аварии? А вдруг именно Жорж нашел рядом с чудом спасшимся ребенком пресловутый браслет Лизы-Розы? А вдруг именно Жорж вырыл ту могилу?
Следующий вопрос сам собой сорвался с моих губ:
— У Жоржа была собака?
Лицо Огюстена приняло изумленное выражение.
«Не тормози, Огюстен, — хотелось мне сказать ему. — Я уже семь лет копаюсь в этой истории!»
— Э-э… Ну да, была. Дворняга. Коричневой масти. Коротконогая такая. А почему вас это интересует?
Я уже делал пометки на обратной стороне рекламной листовки.
— Он курил? Ваш брат курил? Какие сигареты?
— Вроде бы «Житан». Но я не уверен.
— Какой у него размер обуви?
— Сорок третий. Или сорок четвертый.
— А пиво? Какой сорт пива он предпочитал?
— Пиво? Понятия не имею… Правда, не знаю.
Огюстен выглядел растерянным.
— Месье Гран-Дюк, скажите прямо, к чему все эти вопросы? Вы нашли тело Жоржа? Да? Он умер?
Спокойно, Огюстен, спокойно.
Моника Женевэ как истинно гостеприимная хозяйка принесла нам чаю с печеньем. Печенье немного напоминало бельгийское спекуляус, только было потолще и подлиннее. Огюстен к нему не притронулся. Зато я угощался за двоих, попутно рассказывая ему об открытии, совершенном мною год назад. О хижине, об окурках, о могиле… Огюстен Пеллетье с трудом скрыл разочарование. Еще бы, ведь я не сообщил ему ничего конкретного о брате! Я окунул очередное печенье в горячий чай и, как мог его успокоил. Разумеется, я не утверждаю, что отыщу его брата, тем более — живым и здоровым, но одно я обещаю ему наверняка: в ближайшие месяцы я не буду заниматься ничем иным, кроме его поисков, и брошу на них все свои силы. И я не лгал. Теперь, когда передо мной замаячил призрак единственного возможного свидетеля, уж я его не упущу. Огюстен не зря потратился на поездку из Безансона — взамен он даром получил в свое распоряжение частного детектива, готового сделать все, чтобы найти его брата. А все расходы оплатит Матильда де Карвиль. Любые расходы. Он оставил мне свою визитку. Он был начальником отдела по работе с клиентами страховой компании в Безансоне. Я еще раз клятвенно пообещал ему, что сделаю все, что в моих силах.