Самолет без нее
Шрифт:
Ствол пистолета опустился в обессилевшей руке Мальвины. А Марк продолжал:
— Ты ведь была не такая уж маленькая, так что должна помнить. Твой папочка в Стамбуле не пропускал ни одной юбки. Трахался направо и налево. На работе. После работы. Ты должна помнить, как плакала твоя мать. И как ее утешали разные типы с голубыми глазами…
Мальвина на глазах делалась как будто еще меньше ростом.
— Понимаешь, не исключено, что Лиза-Роза — вовсе не сестра тебе, — безжалостно заключил Марк.
Мальвина закричала. На них начали оборачиваться пассажиры вокзала Сен-Лазар. В тот
Маузер исчез в кармане Мальвины. Двигаясь мелкими шажками, она растворилась в толпе, словно угорь, скользящий меж водорослей.
Марк пришел в себя. Он стоял на коленях, с трудом дыша.
К нему на помощь бросились люди.
«Наконец-то…»
37
2 октября 1998 г., 16.13.
Марк шел по пятому вагону. «Ни одного свободного места. Будь они прокляты, эти поезда „Париж — Руан“, особенно в пятницу вечером. Наверняка железнодорожная компания продает вдвое больше билетов, чем имеется пассажирских мест».
Промежность у него все еще болела, хотя уже меньше. Он просидел на полу в зале ожидания не меньше десяти минут. Его обступили заинтригованные пассажиры.
— Как вы? Здорово она вам вломила, а?
Сочувствие смешивалось у них с любопытством. А как еще прикажете относиться к парню, если девчонка, которую он только что обнимал, засветила ему по яйцам? И смех, и грех.
Марк забрал у официанта свой рюкзак и побрел на платформу — ее номер наконец-то объявили, — с которой должен был отправиться поезд на Руан. Каждый шаг давался ему с трудом.
Дойдя до седьмого вагона, Марк потерял последнюю надежду найти свободное место и уселся на ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж. Не он один оказался в таком же положении. Рядом пристроилась мамаша с тремя детьми, делового вида мужчина, тут же погрузившийся в изучение каких-то бумаг, и девочка-подросток. Сидеть было неудобно, но Марк рассудил, что это все же лучше, чем стоять. Наверняка правилами запрещалось садиться на ступенях, однако в поезде, как всегда в пятницу вечером, народу набилось столько, что ни одному контролеру не удалось бы призвать пассажиров к порядку.
Марк поставил рюкзак у себя между ног и достал мобильник. Новых сообщений не было.
Он набрал номер Лили.
Семь звонков.
— Лили! Это Марк. Прошу тебя, сними трубку. Я прослушал твое последнее сообщение. И слышал, как выли сирены скорой помощи. Пойми, я волнуюсь. Обзваниваю все парижские больницы. Перезвони мне. Прошу тебя!
Марк вздохнул и открыл присланные Дженнифер эсэмэски с телефонными номерами больниц. Пока что он обзвонил примерно два десятка из них. Самые крупные. Надо продолжить. Он решил, что потратит на звонки полчаса, а потом вернется к тетради Гран-Дюка.
Снова та же история.
«Добрый день! Скажите, пожалуйста, к вам сегодня не поступала девушка по имени Эмили Витраль? Нет, я не знаю, в какое отделение. Возможно, ее привезли на „неотложке“…»
В поезде стоял адский грохот. Марк напрягал слух, чтобы
Нет, пациентки по имени Эмили Витраль у них не значится.
За полчаса он успел обзвонить 22 больницы. Экономия на любезностях давала выигрыш во времени. Он уже перешел к частным клиникам и специализированным больницам. Хотя чувствовал, что в них Лили не найдет.
Его охватывало чувство безнадежности. Впечатление, что он гоняется за химерой. Так можно до завтра звонить…
«Надо подумать. Попробовать сложить вместе все части головоломки. И прежде всего — дочитать записи Гран-Дюка. Времени до прибытия в Дьепп у него предостаточно. А там оставалось всего страниц тридцать».
Марк сунул мобильник в карман куртки и вытащил из кармана джинсов листки, вырванные из дневника Гран-Дюка. Обратная сторона последнего была чистой. Марк достал из рюкзака ручку и чуть дрожащей рукой начертал заглавными буквами:
«ГДЕ ЛИЛИ?»
Ниже приписал, уже мельче:
«В больнице? Путешествие без возврата?»
Подчеркнул три последних слова и добавил три вопроса:
«Самоубийство?
Убийство? Месть?»
Сам не зная почему, Марк подчеркнул слово «Месть». И написал:
«КТО УБИЛ КРЕДЮЛЯ ГРАН-ДЮКА?»
И сам себе ответил:
«Мальвина де Карвиль».
Марк несколько секунд задумчиво грыз кончик ручки, после чего поставил после имени «Мальвина» вопросительный знак. Поезд трясло, но Марк давно привык читать и писать в поездах и в метро. Пусть буквы немного пляшут, главное, что он в состоянии разобрать написанное.
Покрепче сжимая ручку, Марк быстро набросал:
«Почему три дня назад Гран-Дюк не пустил себе пулю в лоб?
Что за открытие он совершил в тот вечер, незадолго до полуночи?
Что нового он узнал?
Неужели это было настолько важно, что его убили?
НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ С МОИМ ДЕДОМ.
ЧТО ТАМ БЫЛО НЕ ТАК?»
Поезд дернулся, и перо соскользнуло с бумаги. Строчки то наползали друг на друга, то разбегались в разные стороны.
«Поискать у себя в комнате, в Дьеппе. Вспомнить. Не торопиться».
Марк пробежал глазами свои заметки. Пересчитал вопросительные знаки. Двенадцать штук! И он еще не покончил с вопросами. Карман жгло письмо в голубом конверте, переданное ему Матильдой де Карвиль. Он снова взялся за ручку:
«ТЕСТ ДНК. РЕШЕНИЕ?
Открыть конверт?»
Нарушить данное слово в надежде, что это позволит приблизиться к разгадке?
Нет. Ни к чему это его не приблизит. Марк и без того знал, что за ответ содержится в конверте. Лили ему не сестра. Лили — внучка Матильды де Карвиль. Сестра этой психованной Мальвины. Тому имелось множество подтверждений. Неожиданный поворот в расследовании Гран-Дюка. Кольцо с голубым сапфиром у Лили на пальце. Но главное — его чувство к ней.