Самолет по имени Сережка
Шрифт:
Продолжение счастья
Куда мы едем, я не спрашивал. Не все ли равно! С Сережкой я ничего не боялся. Правда, был внутри щекочущий холодок, но не от страха, а от предчувствия приключений.
Пахло тополями и нагретым за день асфальтом. Где-то трещал ночной кузнечик. Однако настоящей ночи не было, на севере в просветах среди многоэтажек неярко желтела июньская заря.
Мы ехали недолго, остановились у забора. Сережка ссадил меня в бурьян, раздвинул доски. Сперва протащил в широкую
Мы были на краю большой площадки с футбольными воротами. Справа подымалось трехэтажное здание, в его квадратных окнах блестело отражение зари. Я понял, что Сережка привез меня на школьный стадион.
Он присел рядом, сказал деловито:
– Подходящее место.
– Для чего подходящее-то? – Я понял, что Сережка под деловитостью прячет беспокойство. Он ответил напряженно:
– Для взлета…
– Для чего? – Это я почти крикнул. Потому что… да, в самом деле я ожидал чего-то такого.
Сережка тихо и словно виновато посапывал рядом. Тогда я спросил шепотом:
– У тебя есть самолет?
– Нет… То есть да… То есть…
– Ну что? – У меня неожиданно прорвалась досада. – То «нет», то «да». Есть или нету?
Сережка не обратил внимания на мой тон:
– Ромка… ты только не удивляйся. Понимаешь, я сам… умею превращаться в самолет. Честное слово…
«Игра такая!» – подумал я. И почему-то пожалел Сережку. И чтобы загладить недавнюю раздражительность, сказал, как маленькому фантазеру:
– Ну что ж… это бывает. Конечно…
– Я сейчас покажу. – Он встал. – Ты только не пугайся. И еще…
– Что?
– Когда я превращусь, тебе надо будет забраться в кабину. Самому. Помогать-то будет некому…
– Ладно. Уж как-нибудь… – Я вдруг сразу поверил Сережке. И даже испугался оттого, что поверил так быстро и крепко. Но тут же старательно вспомнил опять, что это сон. И повторил веселее: – Ладно!.. А говорил, что у тебя никаких талантов!
Сережка отозвался серьезно, грустно даже:
– Я не знаю, талант это или наоборот. Но тут уж, видать, судьба, раз мы встретились.
Я не успел ничего ответить. Сережка отошел. В светлых сумерках я видел, как он встал прямо, приподнялся на цыпочках, раскинул руки… И через миг на школьном стадионе стоял самолет.
Размах крыльев занимал в моем поле зрения столько же места, сколько за секунду до того занимали раскинутые Сережкины руки. Поэтому самолет оказался не там, где только что стоял Сережка, а дальше, метрах в двадцати. «Эффект линейного зрения!»
Я съехал со скамейки на землю и пополз к самолету. Понимал, что крошки гравия обдирают мне ноги, но не чувствовал этого.
Самолет выглядел не так, как тот, на котором
От самолета пахло бензином, теплым дюралем и резиной маленького тугого колеса. Сон, а все так подробно, реально.
Дверца была раскрыта, от нее спускался дюралевый трап с тремя дырчатыми ступеньками. Вот на этом трапе я помучился. Но Сережкин голос (немного изменившийся) подбадривал меня. Когда я оказался в кабине, на вогнутом пластиковом сиденье, то понял, что голос этот – из динамика на приборном щитке.
– Все в порядке? – спросил Сережка с виноватой ноткой.
– В порядке. Руки-то у меня сильные… – (И я тихонько плюнул через левое плечо, чтобы в локтях и пальцах не появилась пугающая слабость.)
– Значит, полетим?
– Давай…
– Нет уж, это ты «давай», – вздохнул Сережка в динамике.
– Почему я?!
– Ну… такое правило. Если я один, я могу управлять собой сам, а если кто-то у меня в кабине, то я уже не могу. Должен тот, кто в пилотском сиденье… Да чего ты боишься? – В голосе зазвенела привычная веселая струнка, Сережкина. – Ты же умеешь! Столько раз летал на своем самолете!
Я не принял его бодрого тона:
– Тогда у меня ноги работали. А сейчас-то как?
– Можно ведь и без педалей! Будешь делать крен свои телом.
– Я так не умею…
– Сумеешь. Туловищем направо-налево… Я же легкий.
«Это ведь сон, – уже который раз напомнил я себе. – Во сне все получается, если он хороший… А это хороший сон, раз я с Сережкой!»
Но следом подумалось: «А если хороший, почему не работают ноги? Будто наяву…»
Но эту мысль я прогнал.
– Хорошо, Сережка! Я попробую! – И даже пошутил: – Только не превратись в себя самого в воздухе. А то мне придется лететь на тебе верхом. Как кузнец Вакула на черте!
Сережка посмеялся, но как-то нервно:
– Ромка, торопись. Ночь-то короткая…
Приборная доска была почти такая же, как в моем самолете. Только ключ зажигания похож был на обычный плоский ключик от квартирного замка (уж не тот ли, что Сережка носил на шее?). Я повернул его.
Пропеллер махнул узкими лопастями, растворился в воздухе, самолет-Сережка задрожал. Мотор загудел негромко и уверенно.
– Поехали? – деловито спросил я.
– Давай!.. Сразу бери круче вверх, здесь мало места для разбега.