Самолет подбит над целью
Шрифт:
"...Да, храбрость не рождается вместе с человеком, - подумал Георгий.
– Нужна воля, чтобы победить трусость".
Карлов вспомнил свои первые боевые полеты, вспомнил, как, увидев загоревшийся самолет товарища, сумел побороть испуг и пошел в атаку на зенитные батареи.
– Ты что испугался, Пузанок? Окружение вспомнил?
– Да нет, я так, - стыдливо ответил парень.
– К своим-то не раздумал идти? Пузанок промолчал.
– Не забудь, лошадь не распрягай, когда хозяин вернется, -
– Ладно, сделаю.
Пузанок ушел. Долго тянулось время. За день Карлов до мелочей продумал свой план. Когда наступили сумерки, Надежда Ивановна опять принесла ему поесть.
– Ну как, все приготовили?
– спросил он у нее.
– По-моему, все. Веревок на пятерых хватит. У печки повесила черную шубу из овчины. Как зайдете, сразу направо будет. Под шубой валенки поставила. А вот шапку у хозяина придется отобрать.
– Вот и прекрасно!
– А что вы, Георгий Сергеевич, с Пузанком сделали?! Как будто подменили парня - веселый такой стал, весь вечер шутит, смеется.
– Вот как? Это хорошо. Значит, душа у него от тяжести избавилась... Ну, давайте попрощаемся, Надежда Ивановна. Не знаю, как и благодарить вас, - Георгий крепко пожал руку женщины.
Хозяин вернулся поздно. Еще с саней крикнул вышедшему встречать его Пузанку:
– Завтра пораньше собирайся за сеном. Русские близко. Может, скоро придут - от сена-то нашего шиш останется.
"Идут наши, идут, - радостно забилось сердце летчика.
– Эх, скорее бы добраться до них!"
Хозяин прошел в дом.
– Шкуру ему спасать надо, а он все о сене своем печется, - пробурчал Пузанок, как только зашел в сарай.
– Как там на улице, никого нет?
– спросил у него Георгий.
– Вроде пусто, идите.
Георгий взял автомат, нащупал лестницу и спустился вниз. На улице было темно и безветренно. В тусклом пучке света, проникающем из окна дама, плавно опускались крупные хлопья снега.
– Идите, а я тут останусь, покараулю, - Пузанок показал на ступеньки.
– Там налево дверь в комнату.
Карлов поднялся на высокое крыльцо и, повесив автомат на шею, потянул ручку. Дверь открылась. Перед ним были темные сени, слева-узенькая светлая полоска от неплотно прикрытой двери.
– Пузанок, ты?
– услышал он голос хозяина.
Георгий распахнул дверь, вошел в комнату.
Хозяин сидел за столом и держал в руке большой ломоть хлеба. В длинных, висящих почти до подбородка усах путались крошки. При виде летчика его густые рыжеватые брови прыгнули вверх, образовав на лбу .множество складок. На какое-то мгновение он так и остался сидеть с полуоткрытым ртом.
Потом с трудом проглотил хлеб и спросил:
– Ты откуда такой взялся, сокол ясный? Теперь он пристально разглядывал летчика. Глаза превратились в узкие щелки.
– С неба свалился!
–
– Решил проведать, как поживаете.
Из-за печки вышла жена хозяина, не успевшая еще снять с головы серый шерстяной платок, а из другой комнаты - Надежда Ивановна. Лицо одной исказилось от страха, она поднесла к губам растопыренные, согнутые пальцы, другая напряженно наблюдала за Карловым.
Георгий покосился на печь, увидел висевшую на гвозде шубу и на полу под ней большие серые валенки.
– Вот что, хозяин. Зашел я к тебе ненадолго, не бойся. Хочу поменять у тебя меховой комбинезон и унты на шубу да на валенки. Как мыслишь - стоит?
– Стоит-то стоит, да куда с этим сунешься, заберут ведь сразу, - как бы прикидывая, медленно протянул хозяин и почесал затылок. "На ловца и зверь бежит", - подумал он.
Дело в том, что, побывав у сына, хозяин узнал о тяжелом положении немцев на берегу Волги. Сын рассказал ему, что уже идет эвакуация тыловых учреждений, что по железной дороге проходит много санитарных поездов, набитых ранеными. Старик понял - на днях немцев выметут из этих мест. Сын намеревался уйти с ними.
Всю обратную дорогу старик мучительно думал, как он будет оправдываться перед Советской властью за то, что сын служил в полиции, за то, что сам он жил в дружбе с гитлеровцами.
"А коли спрятать, спасти этого летчика? Показать свою преданность русским? Конечно, так и сделаю", - мигом решил он, и лицо его засияло приветливой улыбкой.
– Что же ты стоишь? Проходи, садись, коли зашел, - пригласил хозяин. Только в гости-то с оружием не ходят, - кивнул он на автомат и тут же спросил: - Как там, далеко ли наши? Скоро придут-то?
– А ты что, заждался?
– усмехнулся Георгий и, всматриваясь в старика, стремился уловить его ускользающий взгляд. "Хитрый, предаст", - подумал летчик.
– Дня через три-четыре будут здесь, - обманул он.
Хозяин неестественно оживился:
– Вот это хорошо! На это время можешь у меня спрятаться, не выдам. У меня тут живет один окруженец, не жалуется. Да вот с Ленинграда эвакуирована, - хозяин, ища поддержки, обернулся к Надежде Ивановне.
– Шубу-то с валенками давай пока, - сказал Георгий.
– Да ты садись, раздевайся. А шуба... вон она, у печки висит, да и валенки как раз около. Небось хороши будут?
Карлов пододвинул к двери табурет, снял унты и начал стягивать комбинезон. Автомат он предусмотрительно поставил к стене рядом с дверью.
Хозяин внимательно разглядывал орден Красной Звезды и два кубика в петлицах на гимнастерке летчика. "Командира, орденоносца спасу. Обязательно должны оправдать".
– А ты, мил человек, подтвердишь, когда наши придут, что я тебя от немцев прятал?
– спросил он.