Самолеты летят к партизанам (Записки начальника штаба)
Шрифт:
27 мая 1944 года за участие в ликвидации блокады Ленинграда полку было присвоено наименование «Красносельский». 30 августа за образцовое выполнение боевых заданий полк награжден орденом Красного Знамени. А вскоре он был преобразован в 31-й гвардейский бомбардировочный авиационный Красносельский краснознаменный полк дальнего действия…
Война продолжалась на территории гитлеровской Германии. Самолет Николая Слепова сбили в тылу противника, экипаж выпрыгнул с парашютами, приземлился в расположении фашистских войск и попал в плен. За месяц до победы в лагерь советских военнопленных
— А мне кажется, что ваше предложение и предположение нелогичны, — сказал он. — Ведь линия фронта, как вам известно, проходит уже по территории вашего хозяина, а вы говорите: он победит…
Рассуждения Слепова чудом не стоили ему жизни. На второй день он был намечен для отправки туда, откуда никто не возвращался. Выручил советский врач, тоже пленный, работавший в лазарете лагеря. Он предложил Слепову разрезать живот и сам же сделал это немедленно. Слепов долго лежал на операционном столе. Хирург, выполнив несложную операцию, доложил немецкому врачу, что этот «номер» безнадежен. Так остался жить летчик Слепов.
Через месяц — полный разгром врага, война кончилась, и подполковник Николай Игнатьевич Слепов прибыл в свою часть. Казалось, что тут странного: воевал вместе с товарищами всю войну, разлучился только на три месяца из-за боевой неудачи. Так нет же, нашлись отдельные люди, которые вместо того, чтобы радоваться счастливому избавлению заслуженного летчика от смерти, начали чернить его. В защиту Н. И. Слепова решительно встала бывший командир полка В. С. Гризодубова. Она ездила в органы, ведающие делами бывших военнопленных, ей удалось избавить Слепова от лагерной проверки. И все же стараниями тех же людей прославленный боевой командир был уволен в запас.
Но испытания только начинались.
В партии Слепова не восстановили несмотря на то, что первую страницу партбилета с номером он сохранил даже за колючей проволокой гитлеровских лагерей. Один из членов парткомиссии армии, на заседании которой разбиралось дело Слепова, сказал:
— Как будто все ясно, каждый шаг Слепова известен, сомнений нет, предательства он не совершил, но все же можно было поступить в лагере по-другому.
— А как же? — спросил Слепов.
— Вам виднее было, товарищ Слепов. Но был и другой путь.
— По-вашему, видимо, я должен был застрелиться?
— Хотя бы и так, — спокойно подтвердил другой член парткомиссии, юрист.
— Так это и сейчас не поздно сделать, — сказал Слепов и взялся за кобуру висевшего на ремне пистолета.
— Что вы хотите делать? — вскочили на ноги члены комиссии. — Сейчас это не нужно.
Николай Игнатьевич спокойно снял руку с кобуры.
— Тогда этого не сделал потому, — сказал он, — что смысла в смерти не видел. Уверен был в победе и сам надеялся принять участие в борьбе, а сейчас меня исключаете из партии, значит, лишаете смысла жизни.
Молчавший все время седой полковник с двумя рядами
— Товарищ Слепов, вы защищаете свою партийность и тут же подвергаете ее сомнению. Настоящий коммунист никогда не согласится с выводом, который вы сейчас сказали. Ведь если вы правы и будете бороться за правду, то рано или поздно она восторжествует. Это именно та дорожка, по которой шли и идут коммунисты в своей борьбе за счастье людей…
Через час Слепову сообщили решение: от восстановления в партии воздержаться.
Испытания продолжались.
Семья Слепова — жена и двое детей — жила в Москве, на Самотечной площади, а Николаю Игнатьевичу — главе семьи — не разрешили жить в столице: ему отказали в прописке. Много лет он жил и работал в Красноярске.
Но пришло время. После XX съезда КПСС восторжествовал здравый разум, и Слепова восстановили в партии.
Николай Игнатьевич, несмотря на возраст — ему уже более 50 лет, — продолжает летать. Он парторг авиационного отряда ГВФ.
…Отгремели залпы Победы, выпиты тосты во славу оружия и за вечную память тех, кто отдал свою жизнь за Родину. Вернулись в полк летчики, ездившие в Москву на Парад Победы. Жизнь вступала в мирную колею.
Почти два десятилетия отделяют нас от Дня Победы. Страна уверенно строит коммунизм. Вместе со всем советским народом участвуют в гигантской стройке и герои этой книги.
25 мая 1963 года, в день праздника полка, установленного приказом министра обороны в честь первого боевого вылета, впервые за много послевоенных лет собрались однополчане. Центральный Дом литератора в Москве наполнился радостными возгласами давно не видевших друг друга бойцов. Там были объятия и поцелуи, крепкие рукопожатия и повлажневшие глаза от непрошеных слез, расспросы и воспоминания.
Незримо присутствовали на празднике полка и павшие в боях за Родину, и те, кого не стало в мирные годы (погибли вскоре после войны Георгий Чернопятов и Василий Федоренко; умер в 1961 году Михаил Станкеев; в начале 1963 года после непродолжительной тяжелой болезни скончался гвардии полковник Степан Запыленов, который командовал под конец войны полком, а затем занимал руководящие посты в ГВФ).
И первым словом, с которым обратилась к однополчанам бывший командир полка Герой Советского Союза Валентина Степановна Гризодубова, было:
— Почтим память погибших и умерших боевых друзей минутным молчанием.
Все встали в зале и замерли. В торжественной тишине бились сердца боевых соратников.
Потом один за другим подходили к Гризодубовой бывшие «партизанские» летчики. Она смотрела на каждого, как бы говоря словами Тараса Бульбы: «А поворотись-ка, сынку…», дай на тебя взглянуть, каким ты стал, чего достиг и как служишь своему народу? И летчики, как и 20 лет назад, вытянувшись перед командиром, рапортовали.
— Тружусь в полярной авиации, — коротко доложил Герой Советского Союза гвардии подполковник запаса Виталий Масленников. — Участвовал в открытии новых станций «Северный полюс». Продолжаю заниматься живописью — подготовил около 300 полотен к выставке. Родину готов защищать по-гвардейски.