Самосожжение

Антропов Юрий

– Откуда тебе известно?

– Из газет.

– Из наших?

– Да. Смотри, например, "Литературную газету" от четвертого мая тысяча девятьсот восемьдесят третьего года.

– Странно, что я пропустил...
– Мээн быстро сменил тему.
– Но я тебя спрашиваю о Борисе Николаевиче!

– Я же говорю, что ездил к нему в Лунинск, чтобы, во-первых, узнать его мнение об этом...

– А во-вторых?
– перебил Мээн.

– А во-вторых, я хотел спросить его о том, с чего же все

началось и чем все закончится.

– Ну, ты даешь!
– Мээн снисходительно хмыкнул.
– Опять женский вопрос? Я понимаю, ты социолог, но...

– Да как вам сказать... Меня интересует соотношение духовного и бездуховного в человеке.

– Идентичность личности?
– Мээн любил при случае щегольнуть своей начитанностью.

– Пожалуй. Но мне хотелось бы понять, как бездуховность сказывается на внутривидовой борьбе...

– Такого явления нет и быть не может в нашей действительности!
– перебил Мээн.

– ...а также понять, в какой степени бездуховность как состояние человека зависит от социальных причин...

– Социальных причин для бездуховности у нас нет и быть не может!

– ...и наконец, как все это взаимосвязано с политикой, с проблемой войны и мира.

Мээн помолчал, все так же глядя на Гея поверх очков.

– Эк тебя занесло...
– произнес он с печальным сочувствием.
– Кстати, там, внизу, в вестибюле отеля, маскарад какой-то я видел. Это уж не твоих ли рук дело?

– Какой маскарад?

– Бабы и мужики похожи друг на друга. Прямо как маски!
– Мээн ударение сделал.
– Фантомы!..

– Современный стереотип...
– Гей смутился.

– Я так и знал!
– Мээн был горд тем, что он такой догадливый.
– Не удивлюсь теперь, если ты скажешь, что и зовут их всех одинаково...

Гей смутился еще больше.

– Но если бы даже и так, - вроде как стал он оправдываться, - то это лишь сильнее бы обозначило бездуховность многих и многих людей! Как напишут потом рецензенты: "Ужас ядерной катастрофы подчеркивается хаосом самого приема...", "Автор делает героев похожими внешне и даже называет их одними именами..."

– Диана?
– многозначительно спросил Мээн, в глубине души мечтавший, как видно, тоже быть меценатом, пусть и рангом пониже Бээна, само собой разумеется.
– И, конечно, Ольга?

Гей промолчал, умея хранить редакционную тайну, которая, как правило, известна бывает всем клеркам издательства еще до того, как тайной станет.

– Признаться, - пробормотал Мээн, - я не думал, что на сей раз мне придется быть твоим духовником... Там, в Лунинске, я сам, бывало, тебе исповедовался... даже Бээна критиковал!
– он как бы восхитился своей смелостью.

– Заглазно.

– В то время - да!

– А теперь?

– О, теперь!..

–

Что же случилось с Бээном теперь?

Мээн, однако, не ответил, а только опять посмотрел на Гея поверх очков.

– Значит, маек и...
– вдруг сказал он.
– И что же потом будет?

– Не опережайте события...
– уклончиво ответил Гей.

– Ты прав! Тем более что нынче события идут густо, одно за другим.

– Но в отличие от прошлого теперь можно предугадать, каким будет очередное событие.

– Ты так думаешь?
– усомнился Мээн. Он был битый волк, осторожный.

Однако их разговор затягивался, и мне было понятно беспокойство Гея: происходил сбой романного действия.

– Мне вниз пора, - сказал Гей, не боясь показаться неучтивым.

– Уж не на свидание ли?
– Мээн расплылся в улыбке, которая выдавала человека, способного понять чью-то слабость.

– Да, - твердо сказал Гей.

– Ну, ты даешь!

Мээн снял очки, прошелся по номеру, заглянул в холодильник.

– Доставать можно только фанту и кефир!
– предупредил Гей.

– Но здесь имеется не только фанта и кефир...
– озадаченно пробормотал Мээн.

– Это дело администрации отеля, - сухо ответил Гей.
– А мы должны соответствовать.

– А! Понимаю... Исключается даже упоминание...
– Мээн стал тоже серьезен. И тут же изобразил недоумение на своем сытом, гладком, хорошо выбритом лице. Но я же человек непьющий, ты ведь знаешь! Сухое вино по случаю, в кои веки...

Гей молчал.

Мээн захлопнул дверцу холодильника.

– Перегибают, - сказал он мрачно, - как и всегда, самые низшие эшелоны. А потому извращают и дискредитируют!

– Мне пора!
– сказал Гей.

Мээн взял плащ и шляпу. И уже от двери посмотрел на Гея исподлобья - так, как если бы на носу были очки.

– А если кто-то из этих масок, - спросил он с иронией, - окажется Геем и Алиной, что тогда?

– Тем интереснее.

– Тем запутаннее!

– Как напишет потом рецензент: "Семьи зеркальны, имена и судьбы тоже, и из этой мозаики складывается атмосфера неуверенности в завтрашнем, неустроенности, страха, бездуховности, то есть плодов ожидаемой ядерной катастрофы..."

– Чингиз?

Гей промолчал.

– Признаться, - пробормотал Мээн, - я не думал, что мне придется тут быть твоим духовником... Приехал, можно сказать, отвлечься, отдохнуть, санаторий тут неплохой - и вдруг на тебе!

– Да вы не огорчайтесь, - смутился Гей, - я уж как-нибудь сам.

– Ну да! Бээн... маски... и чтобы все это пустить на самотек?!

– Нет, - сказал Гей твердо, я так не думал. Я приехал сюда работать над очерком о Ленине. Так что все под этим углом зрения.