Самостоятельные люди. Исландский колокол
Шрифт:
— Это страж, — ответили ей слуги.
— Какой страж?
— В палатке сидит в цепях преступник, которого мы привезли из Бессастадира. Но завтра утром его, слава богу, казнят!
— Ох, как бы мне хотелось поглядеть на него! — воскликнула йомфру, оживившись. — Любопытно взглянуть на человека, которому завтра отрубят голову.
— Йомфру изволит шутить, наша йомфру может испугаться. Ведь это черный дьявол Йоун Регвидсен, тот, что украл леску, оскорбил его
— Пойди к ландфугту и скажи, что я боюсь. Передай ему от меня: я хочу, чтобы, пока я сплю, перед моей дверью стоял страж.
Она едва притронулась к мясу, съела немного каши и слегка пригубила вино. Однако она долго полоскала пальцы в серебряной чаше и смачивала себе лоб. Затем пригладила волосы и освежилась мускусом.
Вернулся слуга, он получил приказ, чтобы милостивую йомфру, пока она спит, охранял Йоун Йоунсен.
— Пусть он сидит у меня на пороге, — приказала она.
Слуги позвали стража и велели ему охранять милостивую йомфру, ибо она желает почивать.
— А как же убийца?
— Что значит мерзкий убийца в сравнении с честью благородной йомфру, — возразили они.
Человек лениво поднялся и перенес свою жаровню к двери йомфру. Он присел на порог и продолжал курить. Йомфру отослала слуг и велела им ложиться спать.
— Ты исландец? — спросила она стража.
— Что? Я из Кьёса.
— А что это — Кьёс?
— Кьёс — это Кьёс.
— У тебя есть оружие?
— Еще чего не хватало!
— А что же ты собираешься делать, если на меня нападут?
Он показал ей свои огромные ручищи, сначала тыльную сторону, потом ладони, и сжал кулаки. Затем он сплюнул и снова затянулся.
Йомфру вошла к себе и заперла дверь. Кругом было тихо. Слышалось журчание Эхсарау, растворявшееся в тишине, да равномерные удары топора: кто-то спокойно и старательно колол дрова.
В скором времени, когда все стихло, дочь судьи стремительно поднялась со своего ложа, приоткрыла дверь и выглянула. Страж по-прежнему сидел на пороге и курил.
— Я хотела посмотреть, здесь ли ты, — тихо проговорила она.
— Как? — переспросил он. — Что такое?
— Ты мой слуга.
— Ложись-ка спать.
— Как ты смеешь говорить мне «ты»? Разве ты не знаешь, кто я?
— Гм. Подумаешь, какая персона!
Он широко зевнул.
— Послушай-ка, сильный Йоун, о чем ты думаешь?
— Меня вовсе не зовут сильный Йоун.
— Хочешь войти сюда и присесть ко мне на край постели?
— Кто? Я?
Он медленно повернул голову и взглянул на нее, прищурившись, сквозь клубы дыма.
— Нет, черт меня подери, —
— Тебе не нужно табаку?
— Мне? Табаку? Нет.
— А что тебе нужно?
— Трубки.
— Какие трубки?
— Из глины.
— Но у меня же нет глины.
Он промолчал.
— Зато у меня есть серебро.
— Вот как.
— Какой же ты неразговорчивый!
— Ложитесь-ка спать, дорогая мадам.
— Вовсе я не мадам. Я — йомфру. И у меня есть золото.
— Ну и что с того? Пусть себе.
Он снова медленно повернул голову и еще раз взглянул на нее.
— Ты мой слуга. Хочешь золота?
— Нет.
— Почему?
— Меня повесят.
— А серебра?
— Это другой разговор, — если только оно в монетах, тогда никто ничего не заметит.
Она вынула из кошелька серебряную монету и подала ему.
— Ступай к палатке, что у самой скалы, и освободи того человека.
— Как? Человека? Кого же это? Йоуна Хреггвидссона? Нет!
— Дать тебе еще серебра?
Он сплюнул.
— Мы освободим его, — сказала она и дала ему еще серебра, потом схватила его за руку и заставила подняться.
— Мне отрубят голову.
— С тобой ничего не случится. Я — дочь судьи.
— Гм, — промолвил он и заглянул в свою трубку: она погасла.
Йомфру чуть не силой тащила его за собой, она сама приоткрыла палатку и заглянула внутрь. Йоун Хреггвидссон в лохмотьях, черный как смоль, лежал ничком на голой земле и спал. Руки у него были скованы за спиной, а на ножных кандалах висели тяжелые болты. Только плечи его слегка приподнимались при каждом вздохе. Возле него стояла миска с остатками еды. Девушка вошла в палатку и внимательно посмотрела на черного человека, спавшего таким мирным сном, несмотря на то что суставы у него опухли, а лодыжки были до крови стерты кандалами. Его густые волосы и длинная борода были всклокочены.
— Так, значит, он спит, — прошептала девушка.
Страж с трудом протиснулся в палатку.
— Да-а, — протянул он, очутившись наконец внутри и став на колени, чтобы не задевать головой верх палатки.
Йоун Хреггвидссон все не просыпался.
— Я думала, что в таких случаях не спят.
— У него нет души, — заметил сильный Йоун.
— Разбуди-ка его.
Сильный Йоун наклонился и дал такого пинка спящему, что тот сразу очнулся. Йоун Хреггвидссон подскочил, подобно развернувшейся пружине, и в недоумении уставился на вошедших. Однако кандалы на ногах не пускали его, и он снова упал.