Самоубийство исключается

Хейр Сирил

— Из-за этого важного пункта они и поссорились. Интересно, Мартин, давно ли Парсонс присваивает себе деньги?

— И платит этому вымогателю с Госсип-Лейн? Кстати, подходящее названьице! Я этому не удивлюсь. Во всяком случае, настал момент, когда он заявил своему кровопийце, что больше платить не намерен. Из камня воды не выжмешь, ты же знаешь.

— Да, думаю, именно это выражение и мог употребить Парсонс по этому поводу.

— Правда? Что ж, осмелюсь сказать, ты хорошо сечешь. Никаких у них оскорблений и ничего подобного. Где мы остановились? Ах

да, на их ссоре! Вэннинг — будем так его называть — первым ушел спать. Парсонс поднялся в свой номер позднее, чувствуя себя готовым пойти на убийство, видит поднос с чайником около комнаты, которую он считает номером Вэннинга, — прости, что я смеялся над этим твоим предположением, Стив, но сейчас я понимаю, что в этом что-то есть...

— Страдая бессонницей, он должен был иметь при себе таблетки, — предположил Стефан. — Коли на то пошло, человек в его положении может замышлять и самоубийство.

— Ты прав! Все прекрасно сходится. Он говорит себе: «Почему бы этой чертовой ищейке не принять лекарство вместо меня?» Итак, он бросает таблетки в чайник и отправляется спать, чувствуя, что рассчитался с Вэннингом окончательно и бесповоротно.

— А на следующее утро...

— Да, боже ты мой! На следующее утро он делает жуткое открытие, когда узнает, что предполагаемый труп восстал из мертвых, позавтракал и спокойно смылся. Стив, я действительно считаю, что теперь мы докопались до истины!

— Я вот что думаю, — медленно проговорил Стефан. — Почему-то это кажется слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Мартин весело потер руки:

— Чепуха! Это выглядит хорошо, потому что правда. Что здесь странного?

— Ну, есть один момент. Откуда мы знаем, что у Парсонса было именно это снотворное?

— Должно было быть. Твой отец умер же именно от него?

— Но от этого зависит все решение дела!

— Я не понимаю. Если это сделал не он, то кто же? Ты можешь дать ответ?

— Нет, конечно, не могу.

— Правильно! Тогда, насколько я понимаю, остается единственный вопрос: как нам действовать завтра утром?

— Думаю, это нам лучше решить завтра, — сказал Стефан. — Не знаю, как ты, а я чертовски устал.

— Я тоже. День был очень длинным, но удачным. Я только хотел бы...

— Да?

— Я хотел бы, — с сожалением сказал Мартин, — чтобы на митинге произошла какая-нибудь свалка!

Глава 15

«ЧТО-ТО ПРЕДПРИНЯТО, ЧТО-ТО СДЕЛАНО»

Вторник, 29 августа

— Ну, мы готовы? — спросил Мартин.

Стефан молча кивнул. Его лицо побледнело, губы крепко сжались. Напротив, Мартина переполняло радостное возбуждение. Он оживленно болтал, когда они вышли из гостиницы и преодолели короткое расстояние, отделявшее их от Уэстгейт-стрит.

— Думаю, с таким пройдохой мы можем позволить себе немного поблефовать, как ты считаешь? — сказал он.

— Пожалуй.

— Я имею в виду, раз уж он дошел до такого состояния, он может сразу расколоться, как только поймет, что нам что-то известно.

—

Вероятно.

— А не попробовать ли нам заставить его написать признание? Это наверняка сразит ребят из страховой компании, верно?

— Еще бы.

— Ну а как тебе кажется, он не из тех, кто станет запираться?

— Не знаю.

— Имей в виду, Стив, я предоставляю тебе вести разговор. Ты в таких вещах гораздо умнее меня. Я буду сидеть рядом и вмешиваться только в тех случаях, когда тебе понадобится поддержка и так далее, но во всем остальном действовать придется тебе.

— Тогда, бога ради, хоть сейчас замолчи и дай мне спокойно подумать! — воскликнул Стефан, поддавшись внезапному приступу ярости.

Мартин, как всегда, дружески извинился и удовлетворился тем, что начал громко насвистывать какой-то мотив, пока Стефану не пришлось попросить его заткнуться.

— Извини, — снова миролюбиво сказал Мартин. — Понимаешь, Стив, дело в том, что я тоже тревожусь и волнуюсь из-за нашего шоу, как и ты, только у меня это по-другому проявляется. Ты все переживаешь внутри себя, а внешне бледнеешь, а я ужасно взвинчиваюсь и веду себя как эти парни в рекламных объявлениях. Понимаешь, как эти парни, которые каждое утро принимают, что бы их ни ждало.

— Понимаю, я тоже читаю газеты.

И Стефан отказался от попыток призвать напарника к молчанию, позволив ему выражать волнение своим способом.

Прибыв в офис, Стефан осведомился о мистере Парсонсе.

— Вам назначена встреча? — спросил служащий.

— Да.

В результате серьезного обсуждения Стефан и Мартин решили, что будет лучше позвонить по телефону и назначить встречу. Внешний предлог для нее звучал как «дело, возникшее после вчерашнего митинга», и этого оказалось достаточно, чтобы обеспечить им переговоры.

Их провели через просторный вестибюль, где оглушительно трещали пишущие машинки, в маленькую приемную, куда через некоторое время вошел Парсонс. При дневном свете он уже не выглядел так отвратительно, как при беспощадном свете ламп в Клубе консерваторов, и казался более спокойным.

— Доброе утро, джентльмены! — бодро поздоровался он. — Я понимаю, что вы хотели со мной увидеться?

— Да, — сказал Стефан. Он был почти так же бледен, как мистер Парсонс, и с трудом подбирал слова, чтобы начать разговор. — Э... не думаю, что вам известно мое имя, — продолжал он. — Позвольте представиться: меня зовут Диккинсон, Стефан Диккинсон.

— Вот как? — вежливо улыбнулся Парсонс. Если это имя и говорило ему о чем-либо, то он был необычайно хорошим актером.

— Мой товарищ и я хотели вас спросить... — Стефан не знал, как закончить предложение, и замолчал. Уголком глаза он заметил, что Мартин набрал воздуху, собираясь вступить в разговор, и поспешно бросился в атаку: — Я думаю, мистер Парсонс, вам знакома гостиница «Пендлбери-Олд-Холл»?

Мистер Парсонс удивленно поднял брови.

— «Пендлбери-Олд-Холл»? — чуть более высоким голосом, чем обычно, переспросил он. — Ну конечно, знакома. Я там останавливался.