Самозванец 3. Песнь червоточин
Шрифт:
Но я знал что нужно. И как бы ни манили райские острова, завтра мы все проснёмся и отправимся в путь к дому — к стенам Школы, где ещё столько секретов нужно раскрыть.
— Хорошо, если даже я сохраню тайну. Агата…
— Она ничего не запомнит, — рассмеялась старушка. — Ни то, как я выпрыгнула на вас в темноте, ни то, как обратилась. Если она вспомнит саму погоню — это уже будет событие. Цветы Мнемосины способны как улучшать память, так и отбирать её. Всё зависит от дозировки и подачи. Ваша девочка ничего не вспомнит обо мне, и ничего не сможет рассказать.
— А разлом? Аномалия в сердце острова? Как быть с ней? И почему остроклыки не уходят в него, разве им не хочется домой?
Бабуля Харрис остановилась, положила мне руку на предплечье и улыбнувшись произнесла:
— Дурья твоя башка… Их дом — здесь! — она обвела рукой заросли.
— А вот обзываться необязательно, — я погрозил ей пальцем, и бабуля заулыбалась ещё больше, будто кокетничая.
Видимо, это в их семействе было наследственным. Линнея тоже при всей своей грубости не была лишена женственности и огненного игривого запала, который изливала хаотично и не всегда уместно, но ярко и задорно.
— Вы сказали, что не покидаете острова, потому что знаете, что опасны. Но Линн работает журналистом, корреспондентом и даже иногда просто шатается по Школе без пропуска.
— А что, думаешь, белая бездомная кошка способна причинить кому-то вред?
Мне захотелось ответить колко, потому что знал, что очень даже может. У этой барышни острые коготки, но спорить не стал и решил прояснить информацию про аномалию.
— Ваша правда. А разлом… Вы когда-нибудь приближались к нему? Не выйдет ли из него кто-то пострашнее вашей стаи? Может, нам стоит его залатать?
— За столько веков никто ни разу не появился. Думаю, можно об этом не волноваться. Тем более он находится в скале, под землёй. Там непроходимые лабиринты туннелей, узкие расщелины и обрывы. Так что при всём желании загнать моих волков к разлому у вас бы не вышло. И оттуда никто не выйдет. Так что не нужно больше пугать моих малышей. Они ни в чём не виноваты.
Агата шевельнулась и обвила руками мою шею, сладко постанывая во сне.
— Хоть отдохнёт, красавица, — продолжила старушка. — Вижу, больно ей в душе. Животных любит, как себя. И страдает от этого. Но цветы мнемосины способны принести облегчение.
— А остальные ребята как там?
— Да отлично, уже и поужинали наверняка. Не то что вы тут по ночам шляетесь. Я, как только их увидела, сразу поняла, что ты, непоседа, не сдашься так просто и попрёшься к сердцу острова. Линнея предупреждала и не ошиблась. Она вообще в корень зрит. Талантливая. Хоть и глупая по молодости.
Бабуля
— А скажите мне такую вещь, — вдруг неожиданно сам для себя, начал я. — Я не видел как превращается Линн, но…
Договорить не успел, бабуля тут же меня перебила.
— Это похвально, не совсем девка вдали от дома распоясалась, честь блюдёт.
— В смысле?
— Ну, она же пока в своей истинной форме не утвердилась, не может как следует процесс обращения контролировать. К ней одежда пока не как кожа пристаёт, мешает только, порваться может. Чего хорошие вещи портить? А так скинула да пошла гулять. Потом оделась, как в человеческий облик вернуться захотела. Неудобно, но со временем научится.
Это всё проясняло. Линнея действительно не могла превратиться в кошку будучи в одежде, и вернувшись в облик человека оказывалась обнажённой. Наверное, это сильно усложняло ей перемещения по кампусу, но, видимо, не настолько смущало, раз девушка подобными манипуляциями не брезговала. Делиться этими мыслями с бабулей я, конечно же, не стал.
Когда вышли к домикам, где бабуля решила поселить нас с ребятами, заметил два силуэта. Высокий мужчина о чём-то яростно спорил с девушкой, в которой я не сразу признал Линн. Девушка что-то доказывала, но слов разобрать не получалось.
Заметив нас, они прекратили перепалку, и я догадался, что мужчиной был дядя Анри — оборотень-медведь. Большая татуировка на плече недвусмысленно намекала об этом, демонстрируя грозного ревущего бурого зверя.
Линн бросила короткий яростный взгляд на дядю и побежала к нас по песку. Дядя пошёл следом.
— Передашь ему красавицу, он отнесёт её к вашим друзьям, — скомандовала бабуля. — Думаю, вам с Линни будет о чём поговорить.
И оказалась права.
Коротко поздоровавшись и поцеловав в щёку бабушку, Линн тут же уставилась на меня взглядом, которым могла бы приваривать сталь, лишая работы сварщиков.
— Вот же пронырливый говнюк! — вместо приветствия выпалила она.
— Учился у лучшей пронырливой говнючки на свете, — подмигнул и усмехнулся, глядя в пылающие возмущением большие зелёные глаза.
— Я тоже рада тебя видеть! — скривилась барышня, но я отчётливо понимал, что она не врёт.
При всём прочем она действительно была рада меня видеть. И как бы ни пыталась это скрыть, я всё прекрасно видел благодаря своей шикарной супергеройской чуйке.
Глава 22
Барбара, как в итоге представилась бабуля, оказалась не только заботливой хозяйкой, но и умелым поваром. Она накормила нас с Линн ужином и тактично незаметно устранилась, когда мы вновь о чём-то заспорили, поглощая лапшу с мясом и овощами из больших расписных глиняных плошек.
Мы сидели в больших плетёных креслах в гостевом домике, отведённом под столовую. Крыша, устланная соломой, создавала иллюзию простоты и единения с природой, а больше распахнутые в ночь окна делали грань между жилым пространством и островом едва уловимой.