Самозванец
Шрифт:
Трансформация прошла в падении, но я успела извернуться и приземлиться на все четыре лапы. Приняв боевую стойку, я не сводила горящих зеленых глаз с приземляющейся напротив меня летучей мыши.
– Как подло, - заметил он, принимая человеческий вид.
– Хотя, чего еще ждать от такой суки, как ты?!
Я зарычала ему в ответ, группируя мышцы для прыжка. Раны, оставленные его когтями в зверином обличие болели намного сильнее, ведь часть веса приходилась и на них, но это было ничто по сравнению с той болью, которую я собиралась заставить
Позади меня послышался шум, и рядом со мной возникли черный волк и черная пантера с серой подпаленой на груди, и Игорь с шипящими огнеными плетями на готове.
– И снова силы не равны.
– Самозванец по-детски надул губы и почесал окровавленной рукой подбородок.
– Надо бы их уравнять. Как думаете?
– Глаза его очень нехорошо заблестели.
– Я ведь тоже умею хлопать в ладоши, - усмехнулся он, и трижды хлопнул.
Темнота, разбавленная белыми пятнами сыпавшего снега, в один миг пришла в движение, и падальщики, призванные своим хозяином, с клокочущими звуками полезли из самых глубин замерсшей земли.
– Черт!
– прорычала я. Уравнял - так уравнял.
С этими тварями сражаться было бесполезно. Сдерживать - да, но победить - нет. По крайней мере, без знания заклинания, которым их изгнали из нашего мира и заперли там, откуда этот паскудник их уже и выпустил.
Возможно, если он сдохнет, то поводок, которым он их удерживал, тоже оборвется, и они уйдут туда, откуда пришли. Вот эту версию я и собиралась проверить.
– Сдерживайте их, сколько сможете, - прорычала я. Марк с Матвеем кивнули, и приняли человеческий облик.
– Нина...
– хрипло произнес Игорь. На его лице отразились сомнения и опасения.
– Я справлюсь, - ответила я. Если уж мне удалось отца его, не живого, не мертвого, в прах обратить, то и с этим справлюсь.
– Ну, что, братец, - рыкнула я, проводив взглядом занимавших оборонительные позиции друзей, - вернемся к нашим баранам? Только ты и я.
– Восхищаюсь твоей самоуверенностью, - улыбнулся он, обнажая клыки.
– Вот сколько я не испытывал тебя, не вынуждал воспользоваться гримуаром, ты не повелась. И даже сейчас расчитываешь только на свои собственные силы, которых мало. Это достойно уважения. Отдай мне книгу, и я оставлю тебя и твоих собачек живыми.
– Силы мои ты недооцениваешь, - прорычала я в ответ, намеренно показывая ему, как я прихрамываю, - а вот свои переоцениваешь.
– Неужели?
– расслабленно засмеялся он. Тогда я и напала.
Самоуверенность сыграла с ним ту же злую шутки, что и с его отцом, и что, в свое время, сыграла и со мной. Он даже не успел трансформироваться, когда я прыгнула на него и повалила на уплотненную снегом землю. Мои челюсти сомкнулись на его руке, когти рвали остальную доступную им плоть.
Он кричал и, да, это было жестоко, ведь я стремилась убить, но на его руках было гораздо больше крови, чем на моих, и кровь та была невинной, а я лишь хотела восстановить справедливость.
Под
Свободной рукой он схватился за мою рану, и сильно надавил на нее. Запекшаяся на морозе кровь отстала под давлением свежей. Я взревела от боли и выпустила его, и в один миг ситуация в корне изменилась.
Сбросив меня, он трансформировался в крылатого зверя, и мы поменялись местами: теперь он сидел на мне верхом, его челюсти прогрызали мой загривок, его когти рвали мне спину, мой крик разрывал северную вьюгу, моя кровь окрашивала белый снег в красный.
Сквозь пелену боли я видела вспышки друзей, отгонявшись падальщиков, видела Игоря что-то кричавшего остальным и бегущего в мою сторону.
Внезапно из темноты появилось животное. Это был кот, рыжеватый и грязный, с длинными, немного кривоватыми лапами, худющий до невозможности, но с ярко горящими желтыми глазами.
Без страха и сомнений он с рычанием котенка прыгнул на крылатого зверя. Не ожидавший такого, последний выпустил меня из своих смертоносный объятий.
Быстро придя в себя, крылатый зверь с неимоверной жестокостью накинулся на нового соперника.
– Нет!
– застонала я, с усилием поднимаясь из лужи растаявшего от моей крови снега.
– Не смей его трогать!
– Набрав в легкие как можно больше воздуха, я зарычала.
Время вокруг меня словно остановилось. Замерли круговороты снежной вьюги. Застыли разноцветные вспышки моих друзей, огненные плети Игоря; падальщики, темными кляксами расбросаные на снегу позади меня. И только зеленое пламя ласково лизало тело крылатого зверя, оставившего свою жертву и катавшегося по снегу в попытках погасить огонь.
Воздух в легких закончился, и последняя рычащая нота, оборвавшись, повисла в ночной тишине. Время возобновило свой бег.
Тело самозванца скрючено лежало в покрывавшейся льдом воде. Он подергивался и стонал.
– Живучий, сука!
– Марк с чувством сплюнул.
– Добей его, чтобы не мучился, да надо что-то решать с теми тварями.
– Он кивнул в сторону вновь подползающих падальщиков.
По земле проплыла гигантская тень. Снег, устало кружащий после вьюги, разлетелся в стороны, гонимый взмахами огромных крыльев.
Колония летучих мышей полукругом зависла над самозванцем. Легкое свечение охватило одну из них, и на землю мягко спрыгнула женщина с черными, как ночь, глазами.
– Разберитесь с падальщиками, - кинула она через плечо, и часть мышей порхнула в сторону теперь уже отползающих тварей.
Рядом со мной вспыхнули огненные плети Игоря, и тяжело опустились в снег массивные тела черного волка и черной с серой подпаленой на груди пантеры.
Женщина, ни чуть не удивленная таким приемом, дружелюбно улыбнулась и остановилась в нескольких шагах от нас.