Самурай из Киото

Белозёров Михаил Юрьевич

– Помню, как в первую весну мы отправились в первое путешествие. Первое, конечно, для меня, ибо учитель Акинобу делал это ежегодно в течение всей жизни. Он исходил большую часть Нихон. И везде побеждал. Очень быстро ему надоело, и однажды мы отправились в Китай – загадочную страну на западе.

Если в первом путешествии я очень боялся незнакомых людей, то в Китае я чувствовал себя уже бывалым путешественником и кое-что умел делать мечом, но самое главное, я почувствовал, что учитель Акинобу начал на меня полагаться. Это происходило незаметно, исподволь. Наступил такой день, когда мне пришлось выхватить катана и защищать свою жизнь.

– Сколько их было?

– Их было пятеро, вооруженных нагинатами,

арбалетом и мечами. Напали они из засады. Но самое главное, после стычки учителя Акинобу волновал не конечный результат, а моя реакция. Я действительно почувствовал тревогу: в самом узком месте тростник был сломан, а серая какуга кричала и металась над низиной. Ее вспугнули. Когда я это все объяснил учителю, он похвалил меня, но заметил, что окажись разбойники опытнее, нам бы не уйти на своих двоих. Был еще один след, который ты не приметил: запах пота. Ты шел вторым и не почувствовал. А я уловил. Запах пота держится четверть коку, значит, люди, которые оставили его, совсем рядом. Вывод: раздувай пошире ноздри. Будь, как медведь, который чует за десять ри по истечении семи страж. Я же учил тебя!

– Да, учитель, я проморгал…

– Но есть еще кое-что… Самое главное – исикари, предвидение. Если ты не научишься этому, то все мои многолетние усилия пропадут зря.

В то же день он меня огорошил:

– Сколько сторон у Будды?

– Четыре… – сказал я, – как сторон света.

– Нет, две. И они взаимно проникают друг в друга.

– А почему? – спросил я.

– Великий замысел предусматривает все. Даже самое невероятное.

Я задумался: если черное и белое пересекаются, то зачем это? Разумно ли смешивать то, что противоположно?

– Нельзя жить только в белом, – объяснил учитель Акинобу, – испытывая вечное блаженство.

– Нельзя, – подумав, согласился я.

– Это приводит к слабости. Слаб человек, который живет только в белом, и слаб человек, который живет только в черном. Лишь смешивание дает силу.

– А где это место, где все смешивается?

Учитель Акинобу поднялся, распахнул двери храма и показал рукой на небо, вершины гор Коя, озеро Хиёйн и лес Туй.

– Все это!

Я не понял:

– А как же они смешиваются?

Учитель Акинобу засмеялся:

– Когда-нибудь мы с тобой отправимся туда, и ты все увидишь.

– А когда?

– Когда ты обретешь силу.

– Я уже сильный, – важно сказал я. Это было перед первым путешествие, и я уже считал себя мужчиной. Мне очень хотелось отправиться с учителем. По каким-то признакам я чувствовал, что он собрался в дорогу.

– Сделал ли ты сегодня упражнение дзадзэн? – спросил учитель Акинобу, пряча улыбку.

– Нет, учитель, – поклонился я.

– Помни, сила еще и в повторениях.

– Слушаюсь, учитель.

– Иди и делай. Не отвлекайся и концентрируйся. И триста раз упражнение хоп. – Акинобу хлопнул ладонями. – Знаешь, для чего ты их делаешь?

– Знаю, учитель, чтобы не бояться чужого взгляда и не моргать во время боя.

– Молодец! Беги!

Я прыгнул в лодку и погреб в бухту Ао. Там я триста раз плеснул себе в лицо водой и не разу не моргнул. А на утро мы с ним вышли, чтобы вернуться в конце лета. Нас провожали принц Мори-наг и демон Мё-о. Я обернулся:

– Ты не закрыл храм.

– А зачем?!

Да, действительно, подумал я. Кто посмеет даже приблизиться к озеру Хиёйн? Только сумасшедший. Вот так это было.

– Слышишь?! – встрепенулась она.

Ему совсем не хотелось убирать руку с ее талии.

В замершем воздухе отчетливо лязгнуло оружие, а потом раздался знакомый шелест кольчуг. Он учуял запах такубусума и со вздохом встал.

***

Их давно искали. Обшаривали город. Вначале хаотично из-за того, что в дело вмешивался взбешенный Субэоса. Потом он залез к

себе на башню и впал в мрачное уныние, а поисками занялись три генерала – асигару-тайсё: генерал по имени Мацуока, генерал по имени Тамаудзи и генерал по имени Легаден. Последний был китайцем, но это не играло ровно никакой роли, потом что когда человек становился кабутомуши-кун, он забывал свои корни и слепо подчинялся главному наместнику на земле Богини зла Каннон – Субэоса. Они рассуждали так: если похитители уже покинули Думкидаё, то дело дрянь. Но это мало вероятно из-за того, что с ними раненый. Скорее всего, они спрятались в городе. Непосредственно беглецов искали асигару-касира – капитаны. Среди них Аюгаи.

Потом явился хозяин харчевни Мурмакас, и дело прояснилось. Но он не знал, где конкретно жила Юка, хотя бы в каком квартале, а мог лишь приблизительно указать район. Она проработала у него две луны и украла, по его же заявлению, три тысячи рё. Никто не усомнился в его словах, хотя сумма была очень большой, просто огромной даже для хозяина процветающей харчевники, приближенного к андзица. Теперь искали девушку, которая виртуозно владеет спицами, крадет деньги и якшается с мятежниками. Естественно, Субэоса никому не сообщил о существовании Карты Мира. Зато он возвестил, хотя это и не пристало наместнику, что у него похитили мешок золота. Город окружили, а так как карабидов не хватало, то была объявлена награда в сто рё тому, кто укажет, где прячутся беглецы, и двести рё, тому, кто их схватит. Поэтому охота приобрела коммерческий оттенок, и многие горожане зажгли свои факелы и спустили собак.

Харчевник Мурмакас трясся от страха. Вначале он хорохорился и успокаивал себя тем, что дом и заведение остались целы, выгорел лишь коридор на третьем этаже. Карабиды сами потушили пожар. В этом отношении он мало пострадал. Но когда остался один и все взвесил, то покрылся холодным потом. Великий закон возмездия – го, стучался в его стены. Так было предсказано задолго до его рождения: огонь, темная ночь и спица, спица, которой был убит один из карабидов. Предсказание выслушала его мать, когда была беременна. В один из дней она почувствовала себя тревожно и пошла к кудзэ – обитателям пещер. Лисья женщина приказала налить в китайскую чашу воды. «Сколько нальешь, все твое», – сказала она. Мать Мурмакаса страшно испугалась. Конечно, она слышала о говорящей чаше и боялась ошибиться. Но воду налила правильно – не меньше половины и не больше трех четвертей. Таким образом путь к гаданию был открыт. Лисья женщина поставила чашу на войлок. Срезала пучок волос с головы матери Мурмакаса, бросила в чашу и размешала тонкой серебряной палочкой. Запела древнюю песню: «Страна, где стоит вода в окружении зеленых гор и где правят мианасуэ царя справедливости в окружении яцуко» и стала водить ладонью по ободу. Вдруг вода закипела. Чем громче и ритмичнее звучала песня, тем сильнее кипела вода. Мало того, вода заговорила низким, утробным голосом. Мать Мурмакаса сильно испугалась, и когда ее в полуобмороке вывели из пещеры, лисья женщина сказала: «Будет твой сын толстым и счастливым. Но пусть избегает огня, спицы и темноты». Больше она ей ничего не сказала.

Долгие годы он не мог понять, что значит предсказание. Всю жизнь оно висело над ним, как проклятие. Не бойся немного согнуться, прямее выпрямишься, утешал он себя. Теперь, сопоставив произошедшее, Мурмакас все понял. Огонь полыхал? Полыхал. Юка виртуозно владеет спицами? Виртуозно. И явно темно. Ночь. В страхе он хотел было попросить у Субэоса профессиональную охрану и даже собрался в Карамора, но весть о смерти андзица повергла его в еще большее смятение. Дело в том, что главный андзица покровительствовал ему в сокрытии налогов и в скупке краденного. Если дело откроется, ему не миновать виселицы или как минимум каторги. А с другой стороны, с деньгами и в аду не пропадешь.