Самурай из Киото
Шрифт:
– А как же Карта Мира?
– Мы только поможем одной из сторон.
«Я не знаю, – подумал Натабура, – плохо или хорошо то, что Боги просят нашей помощи? И почему? Потому что не вправе обретаться на Земле? Надо будет спросить», – подумал он и посмотрел на Юку. Она была готова к действиям, и лицо ее излучало энергию. Похоже, она не испытывает сомнений, и месть для нее – высший стимул.
– Ну побежали?.. – еще более жалобно предложил Язаки.
Афра тоже приплясывал на месте, выражая нетерпение. Ему хотелось бежать всегда и куда угодно, лишь бы не сидеть на месте. Он уже поглядывал на ворону, смахивающую на о-гонтё, прикидывая – погоняться или нет. Шишка на шее у него рассосалась, и он заметно вытянулся и окреп. Натабура подумал, что так и не покормил его, но, кажется, Афра это не
Было ли это предчувствие, которое сродни Небу, или Язаки отчаянно трусил, ни Натабура, ни Юка не успели понять. Вначале резко пахнуло такубусума, а затем раздался нарастающий шорох, и с десятка два человек перебежали открытое пространство между полосками кукурузы и скрылись на другой стороне поля.
– Пригнись! – крикнул Натабура.
Несколько фигурок упали, пораженные стрелами, а из кукурузы, как тараканы, полезли карабиды.
Все последующее происходило очень быстро. Язаки словно куда-то провалился. Афра мелькал где-то рядом, но словно на задворках осознания. Юка сделалась словно пелеринка – воздушная, неуловимая, – настолько быстро она двигалась. Сам же Натабура на мгновение припоздал, боясь раздавить путающегося под ногами Афра. Карабид, выскочивший из кукурузы, никак не ожидал увидеть перед собой вооруженного человека. Он отпрянул с тем, чтобы бросить лук и выхватить меч, но Натабура, конечно, не дал ему такого шанса и ударил косо через плечо – камасернэ. Причем он уже знал, что санэ – доспехи в виде птичьей груди – не пробить режущим ударом, ибо даже голубой кусанаги скользил по ним. Поэтому целился в узкий зазор между санэ и шлемом. И хотя зазор и был прикрыт кольчугой, она не выдерживала удара кусанаги. Карабид как-то по-поросячьи хрюкнул и стал заваливаться набок. Рассек ли Натабура ему шею, или кольчуга смягчила удар и он просто перебил артерию, времени разбираться не было. В такой сутолоке останавливаться было крайне опасно. Затем он уклонился от какой-то тени сбоку – почти распластался меж корней кукурузы и подсек карабида под ноги вместе со стеблями, что дало некий запас времени. Вышел на удар тычком в пах – одёрэ, благо карабиды налетали, как мотыльки на свет лампы. Подскочил выше голов, отрубил одну, не защищенную шлемом, и, опережая следующего карабида, завалил его, как борова, проткнув санэ тычком сбоку.
После этого наступило затишье. Все куда-то делись, пропали, и только они вдвоем с Юкой стояли на вытоптанной поляне. Оказывается, все это время они дрались спина к спине. В ушах стоял шелест скошенных стеблей и хрипы карабидов. Тошнотворно пахло горячей кровью и резким такубусума.
Натабура улыбнулся, глубоко дыша:
– Я не знал, что ты так умеешь, – и подумал, что если его удары были с проносом, то она двигалась с четкой фиксацией положения тела. Это давало необычайную скорость, ибо заметно укорачивало траекторию. Насколько это было эффективно, он понял, когда зарубил второго карабида, – Юка, принявшись за третьего, уже мелькала где-то в полуцуэ от него. Рука у нее оказалась очень твердой. Он видел, как она не побоялась провести прием, который назывался святым ударом в грудь и который срабатывал только за счет точного выбора момента. Для этого надо было предугадывать движение противника. А это, учитывая твердость санэ, было подобно высочайшему искусству не без участия Будды. Он едва не добавил: «Уважаю», но вовремя прикусил язык, ибо убоялся, что девчонка возомнит о себе бог весть что. А только улыбнулся до ушей. Вообще, эта улыбка перла из него так, словно пиво из кувшина. И он никак не мог себя остановить.
– Да, мне знакомо это оружие, – ответила она, тряхнув головой и втыкая чужой меч в землю. Ее волосы разлетелись, как осеннее пламя, сродни желтеющим листьям кукурузы.
«Молодец, – подумал Натабура. – Молодец! Умница! – Опять эта дикая улыбка. – М-м-м… как болят… Отобрать меч у карабида – это кое-чего значит! Но как? Тонкая и стройная, изящная до умопомрачения. Где она взяла силы? Ой-ой!» – зажал себе рот: то ли болели зубы, то ли смешинка попала.
– Неужели ты дралась этим? – вымолвил Натабура, глядя на другой меч – тика-катана – облегченный, сделанный специально для женщин. – Я не видел его у тебя.
Она взглянула на него, и сердце его в довершение
На самом деле он был не так уж оригинален. Просто по натуре он принадлежал к той категории мужчин, которые предпочитают долгое-долгое вступление. Самое странное, что, похоже, Юка, сама не зная того, тоже принадлежала к той же категории людей. Пусть в этом тоже будет тайна, сумбурно думала она, некая душевная чистота, волнующая неразбериха в чувствах. Пусть мы пройдем это вместе и скажем друг другу: «Спасибо». Она ощутила его заботу и хотела сказать, что в душе не так уж беззащитна, как кажется, но сказала другое:
– Ты забыл – мой отец был величайшим мастером. Драться двумя мечами он учил меня с детства. «Боже, как трудно!» – подумала она.
Но именно из-за этих мыслей он чувствовал, что она более цельна по натуре, чем он. Нечто огромное, бесконечное, как ветер в небесах, охватило его, и ему стало горько. Он даже открыл рот, чтобы глупо поведать об этом, но помешал Афра, который выскочил, с головы до лап облепленный жесткими листьями кукурузы.
– Где ты был? – удивился Натабура, замечая на его морде следы крови.
Все! Очарование недосказанности растаяло. Теперь надо было действовать, и очень-очень быстро – угроза просто витала в воздухе.
Пес в ответ только облизнулся и повел мордой в сторону кукурузы, насторожив уши. Что он услышал, было известно одному Будде. Однако это был верный знак присутствия врага. Натабура не стал разбираться, кого загрыз или покусал Афра. Они теперь уже втроем, крадучись, разошлись веером и двинули вперед. Вряд ли это был верный поступок с точки зрения стратегии, но они были разгорячены боем и не могли стоять на месте. Афра пошел с ним, вытянув морду. И вдруг сделал стойку, приподняв правую лапу и застыв как изваяние. Несомненно, он что-то почуял.
Потом и Натабура с Юкой услышали – тонкий и очень знакомый скулеж. «Нет, – подумал Натабура, – не может быть? Нет. Нет. Я ошибаюсь? И почему все время Язаки? Как-то все слишком просто, словно нас подзывают». А потом на следующей просеке увидел Язаки, стоящего на коленях, и карабида – высокого, плечистого, с широкими скулами и с плоским лицом, на котором терялись узкие, как щелочки, глаза.
Натабура придержал Афра, который снова предупредил их стойкой, и попросил:
– Отпусти… – Кусанаги он держал в «ло». Так на китайском языке называлось положение, из которого трудно ударить.
Карабид оценил это. И хотя положение «ло» для опытного бойца было всего лишь старой уловкой, оно, по меньшей мере, говорило об уважении противника. Да он и не держал Язаки, только положил руку ему на плечо.
– Я боялся, что убежит, – сказал незнакомец, отпуская Язаки. – Он перепуган, как заяц.
Может, это и к лучшему, подумал Натабура и перевел взгляд на товарища, который тихо скулил и вообще казался отрешенным. Так и хотелось воскликнуть: «Все уже позади! Чего бояться?! Встань и иди!» Нет, больше чем для кухни или для гарема Чертогов Язаки не годился. Надо было его оставить в харчевне Мурмакаса. Возился бы себе на кухне. Гонял бы тараканов. Но все равно я его не брошу! С тех пор как Удзи-но-Оса разрушил деревню Вакаса, я испытываю чувство вины перед Язаки.
– Ты не убьешь его? – спросил он, ожидая появления Юки и почему-то полагая, что незнакомец после боя будет вести себя благоразумно.
Она вышла за спиной карабида – бесшумно, словно привидение, целясь в незнакомца из лука. Но он уловил ее движение и засмеялся.
– Зачем? – убрал катана в ножны. – Я давно вас жду. Целых пять кокой.
– Больше никого нет, – сказала Юка и опустила лук. – Двое убежали к реке.
Натабура втянул воздух, но запах крови, смешанный с ароматом такубусума, забивал все остальные. Единственное, что он уловил, – тонкий привкус костра. На него-то карабиды, похоже, и вышли. Вовремя они проснулись. Да и Афра не волновался, а был занят тем, что поливал кукурузу. Значит, действительно все спокойно. Остается разобраться с незнакомцем.