Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938–1945

Сакаи Сабуро

Противник готовился к наступлению. Сомневаться в этом не приходилось, как, впрочем, и в том, что последует оно очень скоро. Всех летчиков вызвали на командный пункт для получения приказов. Я не получил разрешения на вылет, по мнению командиров, я был еще слишком слаб.

На следующее утро все летчики явились на аэродром в четыре часа утра. Несколько самолетов-разведчиков сразу поднялись в воздух для поиска противника. В следующий час ничего не происходило. Я вернулся в казарму, чтобы еще немного поспать. В шесть утра вой сирен, возвестивший о начале

наступления противника, разорвал тишину над островом. Солдаты бросились к своим орудиям, а сорок истребителей пронеслись по взлетной полосе и, поднявшись в воздух, заняли позицию для перехвата. Я вышел во двор перед бараком и стал наблюдать за происходящим.

Далеко на юге показались пятьдесят самолетов, направлявшихся прямо к нам. «Грумманы»! Сорок Зеро, круживших в небе, повернули, чтобы встретить истребители противника лобовой атакой.

Мне удалось всего пару минут понаблюдать за яростной воздушной схваткой. До моего слуха донесся новый звук… Пикирующие самолеты! Я повернулся и увидел эскадрилью «эвенджеров», заходившую четырьмя группам на главный аэродром. Время атаки было выбрано идеально. Все наши истребители вели бой, оставив остров без прикрытия на растерзание бомбардировщикам.

Я бежал к казарме, когда земля у меня под ногами стала сотрясаться от мощных взрывов. Рисковать я не стал. Бросившись на землю, я зарылся лицом в вулканический пепел. Я полз по грязи, стараясь не попасть под разлетающиеся со свистом стальные осколки. Взрывы не утихали несколько минут. От каждого взрыва бомбы земля вздымалась подо мной. Густое облако пыли повисло в воздухе. Вскоре грохот прекратился.

Я лег на спину. Бомбардировщики удалялись к югу.

Поднявшись на ноги, я посмотрел на клубившиеся над аэродромом облака дыма и пыли. Новый налет! Вторая эскадрилья бомбардировщиков, вырвавшись из клубов дыма, шла над взлетно-посадочной полосой. Самолеты, казалось, летят прямо на меня. Повернувшись, я со всех ног помчался вперед и, бросившись на землю, спрятался за большой цистерной с дождевой водой позади казармы.

В ту же секунду я заметил падающие бомбы. Словно загипнотизированный, я любовался их полетом… Они, увеличиваясь в размерах, приближались к земле. Мне снова пришлось зарыться лицом в грязь.

Струя горячего воздуха пронеслась над землей и подбросила меня вверх. Грохот взрывов давил на уши. Я открыл глаза: ничего кроме поднимающихся вверх облаков пыли и дыма не было видно. Я был потрясен и напуган, но не ранен. Постепенно я обрел способность слышать. До слуха донесся грохот рушившейся казармы, и я успел отскочить от падающей цистерны с водой.

Воздушный бой все еще продолжался. Я следил за самолетами, вслушивался в рев моторов, похожий на кашель звук выстрелов пушек Зеро и отрывистый лай пулеметов «грумманов». Что я делаю на земле? Покинув свое убежище, я помчался к командному пункту.

Заметив третью волну бомбардировщиков, с ревом несущихся на аэродром, я остановился и бросился назад к убежищу. На этот раз прицел был взят неточно: бомбы со свистом пронеслись мимо аэродрома,

оставив глубокие воронки за его пределами. Я успел добраться до командного пункта, расположенного в палатке, не пострадавшей от взрывов.

Я сообщил скорчившему недовольную гримасу Накадзиме, что хочу летать.

– Все боеспособные самолеты в воздухе, Сакаи, – ответил он. – К тому же доктор, кажется, запретил тебе летать.

– Со мной все в порядке, – рявкнул я в ответ. – И есть свободный истребитель. – Я показал на стоящий в конце взлетной полосы Зеро.

– У этой машины, кажется, двигатель не в порядке, – сообщил мне командир. – Но возможно, его уже починили. Механики трудились над ним несколько часов. – Он поднял на меня глаза. – Ладно, можешь вылетать.

Я отдал честь и выбежал из палатки.

– Сакаи! – Услышав голос Накадзимы, я повернулся. – Будь осторожен, Сакаи. Тут тебе не Лаэ… береги себя.

Несколько человек пытались выкатить Зеро со взлетной полосы, чтобы успеть спрятать его за земляной насыпью до следующего налета. Я заорал, чтобы они вернули истребитель назад. Когда я уже сидел в кабине, на крыло забрался один из механиков.

– Двигатель работал с перебоями! – перекрывая рев запущенного мотора, крикнул он. – Но сейчас все в порядке!

Двигатель работал безукоризненно. Я не стал его прогревать и сразу начал разгон. Едва успев оторваться от земли, я заметил четвертую эскадрилью «эвенджеров», заходивших на аэродром. Я находился слишком низко, чтобы хоть чем-то воспрепятствовать им. Накренив нос самолета, я стал набирать скорость над водой и, пролетев 20 миль, повернул.

Замеченные мной бомбардировщики завершили свой налет, но теперь пятая волна самолетов продиралась сквозь облака дыма и пыли, чтобы сбросить свой смертоносный груз. Ни один истребитель не препятствовал им. Все Зеро, кроме моего, вели смертельную схватку с «грумманами».

Набрав высоту 13 000 футов, я вернулся к острову, направившись к месту яростной схватки. Бой закончился. Истребители противника оставили в покое наши самолеты и повернули, чтобы сопровождать на авианосцы выполнившие свою задачу бомбардировщики. Мне не оставалось ничего другого, как вернуться с уцелевшими Зеро на аэродром.

Противник снова сильно потрепал нас. Мы снова потеряли половину истребителей, поднявшихся на перехват американских самолетов: двадцать из сорока Зеро! В двух боях американцы сбили шестьдесят из восьмидесяти наших самолетов. В это было трудно поверить.

Лишь действия пилота 1-го класса Муто и лейтенанта Мацуо Хагирэ скрашивали горечь нашего поражения. Каждый уничтожил по три самолета противника, и еще несколько летчиков доложили, что сбили по одному истребителю. Но это были случайные победы. Наши самолеты ничего не смогли поделать с бомбардировщиками.

Оба аэродрома практически перестали существовать. Казалось, что никто не сможет приземлиться, но летчикам каким-то образом удавалось лавировать среди глубоких воронок, которыми были покрыты обе посадочные полосы.