Самурай. Трилогия

Оловянная Ирина

– Подлиза! – прошипел Луиджи.

Вито не отреагировал. Умница мальчик.

– Бывают только подлизы и нытики, – прокомментировал я, – первые тащат свой груз сами, в надежде на э-э… не знаю на что. А вторые пытаются свалить его на других и считают это великой доблестью. Понял, нытик?

Он не ответил. Кажется, это хорошо.

И мы пошли к вершине холма. Интересно, могу я сейчас выделить часть своих интеллектуальных ресурсов, чтобы подумать? Или всё мое внимание потребуется, чтобы котята не загремели вниз по склону? Праздный вопрос! Лучше скажи-ка ты, Энрик, почему нытики одновременно являются пакостниками? Если это взаимосвязано, то, добившись положительных сдвигов в чем-то одном, можно расчитывать,

что и другое противное свойство потеснится с занимаемых им позиций. Хм, Вито – несомненный пакостник, но почти не нытик. Стоп. Не торопись. Допустим, он очень хорошо меня понял в первую нашу встречу. Самый ценный опыт приобретается на собственной шкуре. Тогда почему он гоготал, когда Тони упал на склоне? Потому что он не один. За компанию! Как все в его стае! Капитану следодовало выдать мне их по одному, на пару суток каждого тогда наши шансы были бы гораздо выше.

В этот момент Луиджи споткнулся, и мне пришлось его ловить. Я поставил его на ноги: – Давай-давай, топай. Он фыркнул, вздохнул под гнетом тирании и пошел дальше. Продолжим. Итак, почему пакостники одновременно являются нытиками? Почему слабые любят поиздеваться над чужой слабостью? Ха! Очевидно, потому и любят! Тупица и бездарь пишет пакостное слово на памятнике человеку, ботинки которого чистить недостоин. Памятник не может себя защитить и отомстить обидчику. Всё понятно: стремление пакостничать, издеваться, трусость, нытье суть внешние проявления отсутствия ума и характера. Подарить им ум и характер за три дня?! Да ты спятил, парень, проще устроить революцию в кремонской зоне!

Революцию будем делать потом. Сейчас будем воспитывать пятерых десятилетних мальчишек, от которых отказался капитан Ловере. Педагог умный, умелый и опытный.

Глава 27

Я еще пару раз ловил падающего Луиджи и столько же раз – Вито, прежде чем мы добрались до середины крутого склона.

– Дышите ровнее, – поучал я своих подопечных, – и не останавливайтесь. Пусть медленно, но идите, а то быстрее устанете.

На середине склона сломался Романе. Хм, он показался мне покрепче других, поэтому я поручил его Гвидо, все-таки наш начальник штаба пока еще недостаточно тверд, чтобы гнать в гору хнычущего щенка. А Романо лег на траву и заныл:

– Я больше не могу-у!

Не мог бы – ныть бы тоже сил не было. Черт бы его побрал! У моих как раз дыхание установилось, я даже поверил, что они без жалоб дойдут до вершины.

– Идите вперед, – скомандовал я, – Гвидо, пригляди за Луиджи, а этого оставь мне.

– Я тоже устал! – заявил Луиджи.

– Заткнись и береги дыхание! – отрезал я. – Как девчонка, – проворчал я себе под нос, но так, чтобы он слышал.

Он всхлипнул, но послушался.

– Вито, иди перед Нино.

Лео приглядит за обоими. Я присел на склоне рядом с лежащим Романо и посмотрел представление в театре одного актера для одного зрителя. Через несколько минут разнообразные ахи и охи закончились.

– Ты чего? С Новой Сицилии? – немного насмешливо поинтересовался я.

– Не-ет, – заныл он.

Хм, каким-нибудь больным он быть не может, во-первых, лечится всё, во-вторых, его бы просто сюда не взяли… Нормальный домашний ребенок, в детском военном лагере первый раз, но… Но ведь четыре года тренировок! Каждый день! Куда смотрел его сенсей?

– А откуда? – продолжил я расспросы.

– Сам ты с Новой Сицилии! Я те ща как дам! – Я расхохотался:

– Ты – нытик, хлюпик и слабак! Мне? Да тебя всю жизнь кто-нибудь будет обзывать, ругать и вытирать об тебя ноги, если захочет! А ты будешь всю жизнь это терпеть!

Он выкарабкался из лямок рюкзака и постарался достать меня кулаком. Я легко уклонился.

Не пытаясь ударить меня еще раз, он уселся на траву и заревел.

– На это у тебя сил

хватает, – прокомментировал я спокойно, – значит, и на все остальное тоже должно хватить.

Через пару минут он немного успокоился, по-моему, это было еще одно представление. Мальчик бьет на жалость. На меня не подействовало. Летучие коты, в камуфляжке нет специального кармана для носового платка поскольку ни разу в жизни не понадобился…

Я плеснул на ладонь воды из фляжки и умыл ему рожицу.

– Все? – спросил я мягко. Он всхлипнул и кивнул.

– Тогда вперед. Надевай рюкзак – и пошел. Я поправил ему лямки, развернул и легким шлепком отправил вверх по склону. Пока Романо приходил в себя, ребята ушли довольно далеко, и догнать их до вершины у нас было никаких шансов. Плохо, вдруг еще кто-нибудь из глупых котят устроит представление, а Роберто или Гвидо не выдержат и пожалеют. Я медленно пошел вслед за мальчишкой.

Так я и не понял, что нам делать. А если бы и понял, то что? За ночь объяснить друзьям, обсудить, а потом за два дня все наладить? Так не бывает. Строго говоря, задача Ловера не имеет решения. Ммм, на последнем экзамене синьор Брессаноне тоже задал нам задачу, которую нельзя было решить за выделенное время. Черт, я опять начал погружаться в пучину черного отчаяния. Вернуть этих мальчишек, как выразился капитан, «людьми» не получится. Это очевидно. Ну хоть что-то сделать можно?! Например, заставить их задуматься, первый раз в жизни. С Вито же сработало, и дело не в том, что я причинил ему боль, а в том, что сказал и как.

Э-э-э, задуматься о чем? Надавить на самолюбие – дело нехитрое, вон как этот хлюпик вскинулся, когда я поинтересовался, не с Новой ли он Сицилии. Но это «упругая деформация»: обида забудется, и все вернется на круги своя. Для того чтобы ползти вверх, надо постоянно что-то делать – а это больно, тяжело, иногда скучно, а вниз – доверься гравитации. Порочный круг: для того чтобы приобрести силу воли, надо ее иметь. Но этот усталый парнишка впереди меня упрямо тащится вверх по склону. И сейчас он утомлен сильнее, чем тогда, когда устроил нытье с ревом. Вывод: нажимаешь на самолюбие и, пока силы упругости не вернули ребенка в исходное состояние, ставишь перед ним сложную, но посильную задачу. И он идет вверх. Потом надо похвалить, дать отдышаться и вернуться к началу цепочки алгоритма. При наличии времени и терпения все просто как апельсин. Одна беда: времени нет. И это еще только половина задачи. Любовь к пакостям никого не красит, и от этого их тоже надо избавить. «Поводить всех по зверь-траве». Мы добрались до плоской вершины холма.

– Молодец! – искренне похвалил я Романо. – Посмотри вниз.

Тяжело дыша, он обернулся и сделал, что ему было велено.

– Ты забрался, – тихо сказал я.

Он поднял глаза и робко мне улыбнулся. Вот эта улыбка мне понравилась больше. Я улыбнулся ему в ответ.

В качестве места для привала Алекс выбрал небольшую полянку в рощице метрах в пятидесяти от финальной точки подъема. Чуть ниже по склону на карте был обозначен родник, который и привлек Алексово внимание к этому месту.

– Давай туда, – я махнул рукой в нужную сторону, – умоемся, пообедаем.

На полянке горел маленький костерок. Нино, Траяно и Луиджи сидели чуть в стороне, каждый из них держал на коленях рацион из своего рюкзака и обедал. Да если бы у меня в девять лет были такие манеры, как у Луиджи, проф немедленно вышвырнул бы меня из дому, и никакой Дар Контакта мне бы не помог: так могут есть только обезьяны! Моя команда и примкнувший к ней Вито ждали нашего появления. Малость поумневший котенок сидел у костра бок о бок с Тони, и оба жадно внимали Алексу, выполнявшему мое обещание поведать о самураях. Быстро он ввел детей в курс… В момент нашего с Романо появления Алекс как раз рассказывал байку про Миямото Мусаси, разбойников и мух.[119]