Самурай
Шрифт:
КС: Не очень-то жалейте этого хорошего мальчика. Мать уже все слёзы выплакала. Покалечил одноклассника из-за девчонки.
МР: Вы бы не покалечили из-за своей жены?
КС: Я не женат.
МР: Это видно. Злой, как все мы, вынужденные холостяки. Когда у вас будут собственные дети, вы его поймете, но он тогда уже не захочет с вами разговаривать.
КС: Не надо мне, чтобы он со мной разговаривал, пусть учится нормально и в участок не попадает.
(конец
Так что к тебе он, вероятно, подкатит сам. Веди себя соответственно. Дурака не изображай. Ну да ты и не сумеешь».
«Понятно. Можешь попробовать наладить отношения с племянником. Как-нибудь неловко, чтобы я ещё больше обиделся. Это во-первых. А во-вторых, своди меня в тюремный блок».
«Зачем?»
«Эти трое, наверное, оттуда. Те, что живут в общежитиях, вольны в перемещениях, им не нужен форс-мажор, чтобы залезть в штаб. Может быть, я кого-нибудь узнаю. А легенда такая: из воспитательных соображений. Вот что тебя ждёт, если не будешь нормально учиться, а будешь…»
«Хорошо, если это не покажется слишком странным»
«Проваливаться мне сегодня на географии?»
«Пусть будет лучше, чем вчера. Да и человека спас. Амнистируем».
«Ясно».
— Как твои успехи? — спросил дядя Маттео.
— Да вроде бы ничего, — не совсем уверенно ответил я.
— Тогда можно пойти потренироваться.
— Ты что?! Издеваешься? — выкрикнул я и, хлопнув дверью, убрался в свою комнату и сразу же в ванную (пусть ломится, если делать нечего).
Дядя Маттео ломиться не стал, наверное, изобразил удивление и лёгкую грусть. Ну не хочет мальчишка мириться. А я сделал всё, что мог.
Дядя ушёл, прихлопнув входную дверь, чтобы я слышал. Выждав минут десять, я пошел вниз, ненадёжный у меня сейф: нужен глаз да глаз.
Что бы такого поделать во дворе, чтобы ко мне можно было подкатить. Займусь-ка я укреплением моего домика, и сейф станет понадежнее, и не противоречит легенде: исполнять ката я сейчас точно не могу. Хм, а снег можно скатывать как толстое одеяло, и получится такой цилиндр. И из этих цилиндров получаются отличные стены. Крышу придется делать из чего-то другого. Снежная держаться не будет.
— Привет!
Я оглянулся. Мою работу с интересом рассматривал майор Рольяно.
— Что это такое будет? — спросил он.
— Форт. Правда, воевать не с кем.
— Хм, а ты знаешь, что можно играть в снежки?
— Это как? — заинтересовался я.
— Ну лепишь такой небольшой шарик, снежок, и бросаешь в противника. Вот так. — Он бросил в меня этот самый снежок.
Я ответил тем же. Некоторое время мы перебрасывались снежками. Да, если хорошей компанией, действительно увлекательная игра. Я даже улыбнулся.
— Кстати, Энрико, я тебя не подвёл? — спросил майор с тревогой в голосе.
— Когда сказали про часового? Он кивнул.
— Вряд ли, — вздохнул я, — хуже уже не будет.
— Тебе действительно может влететь
— Ну не за это. Только не говорите ему, что я ключ потерял, ладно?
— Какой ключ?
— От вездехода, он там был вставлен, а когда я вернулся, его уже не было, потерял где-то по дороге.
— Не скажу, — серьёзно пообещал майор.
— Спасибо, — улыбнулся я.
Театр — великое искусство, сейчас просто слезы начну вытирать. Когда мне на самом деле приходилось солоно, такого не было.
— Это тебе спасибо. Мы тут на Селено хоть и штрафники все, но тоже люди. Этот парень бы замёрз без тебя.
Доказательство вины майора лежит в метре от меня, но я в него не верю. Хм, я тоже не переиграл. Может, у него тот же метод: накрутить себя «бедный ребёнок, надо его утешить». Или мы ошибаемся и он тут ни при чём? Тогда откуда селениты? Без его ведома? Десять килограмм! В его штабе! Нет, нереально. И мы подозреваем его в диверсии с целью перебить всех свидетелей. Свидетелей чего?
Я стоял с опущенной головой и краснел.
— Тебе совершенно нечего стыдиться, наоборот, — резко сказал майор. — А давай-ка пойдем пообедаем, вот что.
— Ну дядя, наверное, за мной придет…
— Что, может не прийти?
— Не, голодом он меня не морил, — ухмыльнулся я.
— Ну тогда он не будет возражать, если ты пойдёшь со мной.
— Да, синьор Рольяно.
— М-мм, называй меня дядя Паоло.
— Ой, только не дядя, — передернулся я.
— Ну как хочешь.
Дядя Маттео и в столовой ухитрился проявить себя во всей красе, подойдя и спросив, сам ли я заплатил за свой обед.
— Разумеется, — процедил я сквозь зубы.
Не найдя, к чему ещё придраться, он ушёл. Майор покачал головой:
— Да-а, жизнь у тебя несладкая. Хуже, чем у каторжника. Давно?
— Пару месяцев, но кажется, что лет, — вздохнул я. — Надо мне идти заниматься, а то опять влетит, а это уже слишком.
— Давай, — согласился майор. — Приятно было познакомиться, — слегка улыбнулся он.
И я захромал в гостиницу. Включил ноутбук и прочитал сообщение от дяди Маттео:
«Проверь, не появились ли лишние жучки. То же во дворе. В тюремный блок — не раньше завтрашнего дня. Крутишь ты что-то, парень, тебе это для чего-то другого надо. Ну да ладно. М».
Умный он. Всё равно не скажу. Потому что он выбрал «свою сторону», кажется, раз и навсегда. Его выбор. У него правая кисть чуть светлее левой. Если не приглядываться — незаметно.
Надо делать домашнюю работу: как можно точнее записать разговор с майором и проанализировать его. Интересно, клюнет он на мою приманку?
Оуу! Он меня тоже проверил, сильно попал снежком по бедру. И что? Что я сделал? Вспоминаем посекундно… Я отвернулся! Чтобы взять ещё горсть снега, но он не видел моего лица и вполне мог решить, что отвернулся я, чтобы не морщиться у него на глазах. Хм, хорошо. Но я чуть не провалился. Он попал туда случайно? С пяти метров? Нет, не девчонка он — так промахиваться. Это ещё, конечно, не доказательство и даже не его тень (а, например, моя паранойя). Я зашифровал свой отчёт и отправил его по почте человеку, который придет сюда через полчаса. Чтобы прочитать мое письмо.