Самые громкие выстрелы в истории и знаменитые террористы

Млечин Леонид Михайлович

Елизавете Горской эта история не повредила. Напротив, в ОГПУ высоко оценили ее поведение. Ее первый муж, чью фамилию она носила, служил в лондонской резидентуре. Во второй раз она вышла замуж тоже за сотрудника госбезопасности, Василия Михайловича Зарубина, дослужившегося до генеральских погон.

Блюмкина расстреляли. Встреча с Троцким была признана преступлением, куда более опасным, чем убийство германского посла…

Пули Фанни Каплан

30 августа 1918 года в председателя Совета народных

комиссаров Владимира Ильича Ленина стреляли – во время его выступления на митинге у завода Михельсона.

Подозреваемую схватили на месте преступления. Это была 28-летняя Фаня Ефимовна Ройдман, молодая женщина с богатой революционной биографией. В шестнадцать лет она примкнула к анархистам и взяла себе фамилию Каплан. В 1906 году была ранена при взрыве бомбы в Киеве, схвачена и царским судом приговорена к бессрочным каторжным работам. В 1913 году объявили амнистию по случаю 300-летия дома Романовых, и ей срок сократили до двадцати лет.

На сей раз дознание провели в рекордно быстрые сроки.

Похоже, у нее после взрыва была травма черепа, считает врач и писатель Виктор Тополянский, отсюда истерия и неполная адекватность. Но судебно-психиатрической экспертизу не проводили. Никто не выяснил, способна ли она стрелять. Большевики не сомневались в ее виновности и очень торопились. Ее расстрелял комендант Кремля Павел Дмитриевич Мальков, бывший матрос и член высшего выборного коллектива военных моряков – Центрального комитета Балтийского флота (Центробалта). Тело Каплан сожгли в бочке газолина.

История с Фанни Каплан по-прежнему вызывает большие сомнения. Полуслепая женщина, по мнению экспертов, никак не могла попасть в вождя. Несмотря на попытки провести новое расследование, подлинные обстоятельства этого покушения так и остались неразгаданной тайной, как и история с убийством американского президента Джона Кеннеди. Впрочем, скорее всего, Фанни Каплан и в самом деле стреляла в Владимира Ильича. Но так ли это было или нет, уже не установишь…

Лидер левых эсеров Мария Александровна Спиридонова с укоризной написала Ленину: «И неужели, неужели Вы, Владимир Ильич, с Вашим огромным умом и личной безэгоистичностью и добротой, не могли догадаться и не убивать Каплан? Как это было бы не только красиво и благородно и не по царскому шаблону, как это было бы нужно нашей революции в это время нашей всеобщей оголтелости, остервенения, когда раздается только щелканье зубами, вой боли, злобы или страха и… ни одного звука, ни одного аккорда любви».

Будущий обозреватель «Правды», а тогда сильно не одобрявший большевиков публицист Давид Иосифович Заславский записал в дневнике:

«Ленин, наверно, добрый в личной, в семейной, кружковой жизни человек. Наверно, «и мухи не обидит» у себя дома. А вот не пощадил, не помиловал ту девушку, которая стреляла в него. Он видел смерть перед собой, знает, как стирает смерть все земное, и в последнюю минуту все равны – и он, и эта девушка, – и сам, цепляясь за жизнь, карабкаясь из могилы, толкнул туда эту девушку, – хотя уж без всякой нужды».

После покушения на

Ленина был провозглашен «красный террор». В Петрограде пятьсот человек расстреляли и столько же взяли в заложники.

6 сентября 1918 года Заславский пометил в дневнике:

«Лукавый чертик шепчет на ухо: большие дела требуют и большого злодейства. Петр Великий был страшен и отвратителен в жестокости своей. Палкой, кнутом, топором вгонял он Россию в буржуазный строй, и либеральные современники проклинали его, прозвали антихристом, устраивали заговоры и восстания. Его ненавидели и преклонялись перед ним. История простила ему свирепые его казни… Великие люди, все они были тиранами и убийцами. Все были нечувствительны к крови, шагали по ней равнодушно, ни во что не ценя жизнь человеческую. И всех оправдала история. Ленина она тоже оправдает».

Списки заложников публиковались в «Красной газете» в сентябре 1918 года под заголовком «Ответ на белый террор». Петроградский совет постановил:

«Довольно слов: наших вождей отдаем под охрану рабочих и красноармейцев. Если хоть волосок упадет с головы наших вождей, мы уничтожим тех белогвардейцев, которые находятся в наших руках, мы истребим поголовно вождей контрреволюции».

Нарком внутренних дел Григорий Петровский разослал всем местным органам власти циркулярную телеграмму:

«Применение массового террора по отношению к буржуазии является пока словами. Надо покончить с расхлябанностью и разгильдяйством. Надо всему этому положить конец. Предписываем всем Советам немедленно произвести арест правых эсеров, представителей крупной буржуазии, офицерства и держать их в качестве заложников».

Для расстрела было достаточно одних только анкетных данных. По телефонным и адресным книгам составлялись списки капиталистов, бывших царских сановников и генералов, после чего всех поименованных в них лиц арестовывали.

Сразу после революции о терроре не думали. Страсти накалялись постепенно. Но общество довольно быстро подготовило себя к террору. Большевики пришли к власти с обещанием раздавить классового врага. Вероятно, до того, как они взяли Зимний дворец, это носило теоретический характер. Но дела не заставили себя ждать. С невероятной быстротой обнаружилась готовность пустить в ход силу.

На заседании ЦК Ленин недовольно заметил:

– Большевики часто чересчур добродушны. Мы должны применить силу.

Ленин чудом остался жив, когда в пятницу, 30 августа 1918 года выступал на митинге в гранатном корпусе завода Михельсона. Охрана сплоховала, бдительности не хватало. Обезопасить от покушения – тоже искусство. Фанни Каплан стреляла в него с расстояния не больше трех метров. Ленин стоял к ней левым боком.

Она выпустила три пули. Одна только продырявила пальто и пиджак. Другая попала в левое плечо. Раздробив плечевую кость, застряла в мягких тканях. «Рука сразу, как крыло подстреленной птицы», – рассказывал Ленин. Ранение было очень болезненным. Но по-настоящему опасным оказалась траектория третье пули, которая вошла в левое надплечье.