Самые новые истории о Простоквашино

Успенский Эдуард Николаевич

Дядя Фёдор решил прекратить их спор:

– Папа и мама, а к нам жулики приходили.

– Да? – ахнула мама. – Какие жулики? А ну-ка расскажите поподробнее. Как они выглядят, сколько им лет?

Дядя Фёдор рассказал маме и папе, как они устроили засаду, как Шарик выскочил с фоторужьём на жуликов, как Матроскин влетел в погреб, как жулики испугались и убежали. И как их увезла преступническая машина.

– Короче, они удрали, – сказал дядя Фёдор. – И это плохо.

– Короче, их поймала милиция, – сказала мама. – И это ещё хуже.

– Почему?

– Потому

что теперь не они придут к вам за кладом, а придёт милиция. То есть государство.

– Мы видели, как их привезли в мотель в наручниках, – сказал папа.

– Караул, – грустно произнёс дядя Фёдор.

– И вовсе даже не караул, – успокоил его папа. – У меня есть одна замечательная идея.

Глава двадцать первая

Пелагея фотографируется

Пелагея готовилась к фотографированию очень серьёзно. Она сделала красивую причёску, купила прекрасное спортивное платье, накрасила губы, подвела ресницы и сама себя не узнала.

– Боже, какая я красивая!

Она вымыла свой мотоцикл и тоже его не узнала:

– Неужели это моя такая замечательная машина?

И Пелагея, не торопясь, не поднимая пыли, чтобы не испачкаться, поехала в село Троицкое фотографироваться.

И надо же так – фотограф Щелчков сматывал удочки! Он складывал на багажник машины треноги, фотокамеры и вывеску.

– Стой! – закричала Пелагея. – Куда?

– Мы свою работу выполнили, – сказал фотограф.

– А я?

– А ты, тётка Пелагея, опоздала.

– Никуда я не опоздала, – сказала Пелагея, стягивая треногу с крыши. – Я даже причёску сделала.

– Нет, опоздала, – он тащил треногу в свою сторону.

– Нет, не опоздала.

– Нет, опоздала.

– Нет, не опоздала.

Так бы они тянули треногу до вечера, но тут фотограф взглянул в её сторону и обомлел.

– Ого! – сказал он. – Да вы и в самом деле изменились. Такую вас фотографировать одно удовольствие. С такой причёской и в таком платье вы на обложку самого главного журнала годитесь. Хорошо, садитесь передо мною на стул.

– Какой стул! – закричала Пелагея. – Вы же сами сказали – мотоцикл.

– Ладно, – согласился он. – Это сложнее, но интереснее.

Фотограф долго вертел Пелагею с мотоциклом в разные стороны. Давал ей в руки соседских куриц и козлят. Призывал смотреть вдаль, на небо и в объектив. Он был высококлассный фотограф. Он выжимал из Пелагеи всё.

– Милая моя, мы с вами такое фото сделаем – все закачаются. Назовём «Сельская фотомодель на мотоцикле».

Он учил её загадочно улыбаться, показывать скрытое лукавство, жизненную наполненность и внутреннюю задумчивость.

У Пелагеи не всё ладилось. При загадочной

улыбке она всё время закрывала глаза, чтобы её не разгадали. Жизненную наполненность демонстрировала надуванием щёк. А скрытое лукавство у неё изображалось большой улыбкой на лице при одновременно свёрнутой фиге на коленях.

Но в конце концов Щелчков добился своего – Пелагея вышла у него такой красивой, что можно было просто закачаться. Он так и сказал:

– Фантастика! Можно просто закачаться!

Он обещал через два дня выслать фотографии в деревню спецпочтой.

– А если хочешь, тётка Пелагея, сама за фотографиями в город приезжай. Нас в Простоквашинске на улице Дзержинского найдёшь. Наша фирма называется «Фотоуслуги Срочные Безотказные». Проще: ФСБ.

Глава двадцать вторая

Болезнь почтальона Печкина

Почтальон Печкин после неудачного свидания с певицей Виолеттой Серебряной слёг. Он ничего не мог понять – присылает фотографию, пишет ласковые слова, а потом вдруг такая холодность.

«Может, ей поросёнок разонравился? – думал Печкин. – Мало ли, пошла на американскую выставку, увидела там американских поросят – и всё. И меня разлюбила. Американские ТЕХАССКИЕ КУКУРУЗНИЦЫ вон какие здоровые…»

Печкин лежал и грустно смотрел в окно. Осень приближалась.

«Надо же так, – думал Печкин, – когда я полон сил и веселья, на дворе обязательно весна. А как я заболею или устану, сразу вокруг осень».

И тут он увидел что-то интересное в окне и подумал:

«Кто-то у Пелагеи Капустиной на участке ходит. Какая-то красивая дамочка с причёской. Надо бы за ней понаблюдать».

Печкин достал старый, замотанный в тряпочку бинокль и стал наблюдать за дамочкой.

Без бинокля было видно лучше, но Печкина интересовали детали.

– Ой, да у неё брошка в волосах!

– Ой, да у неё губы накрашены!

– Ой, да у неё платье из бархата с джинсой!

– Ой, да у неё маникюр на ногтях!

И вдруг эта явно городская дамочка садится на мотоцикл Пелагеи Капустиной, заводит его и пулей выезжает со двора.

«Украли! Мотоцикл украли!» – подумал Печкин и срочно позвонил в милицию:

– Хищение! Кража! Среди бела дня!

Звонок был понят и принят.

Отделение Простоквашинской милиции находилось при мотеле «Простоквашино». Милиция только что закончила допрос Кривонога и Обезьянкина и собиралась ехать к дяде Фёдору конфисковывать дяди-фёдоровский клад.

Милиция – это только так говорилось, что милиция, на самом деле это был один-единственный сотрудник – милиционер Люськин. Иногда ему помогали два дружинника – Пугачёв и Разин.

Инспектор Люськин давно уже знал, где находится простоквашинский клад. Два помощника фотографа Щелчкова – лейтенант Свёклин и лейтенант Капутин – всё уже точно разузнали и ему сообщили.