Самые остроумные афоризмы и цитаты
Шрифт:
В розыгрыш включился и Михаил Николаевич. Он заглянул в нашу гардеробную и попросил меня срочно зайти к нему. Я зашел. Карандаш предложил мне сесть, а потом, выдержав солидную паузу, обратился ко мне:
– Никулин, я вас вот по какому поводу вызвал… Не скажете ли вы мне… который час?
Готовя себя для будущей клоунады, оставаясь один в гардеробной, я перед зеркалом разыгрывал странные этюды. Даже не этюды, а так, импровизации: корчил гримасы, декламировал стихи, танцевал, пел, издавал всякие звуки, а то и просто выкрикивал
– С ума, что ли, сходишь?
Это сказала уборщица, которая долго смотрела из приоткрытой двери на мои импровизации перед зеркалом.
– Довел вас Карандаш, – добавила она печально.
Байкалов ревностно следил за нашей группой, но, видимо, и он понимал, что эксперимент не оправдал себя. Постоянные интриги с главком, осложнение с подготовкой новых программ не позволяли Байкалову вникнуть в наши заботы по-настоящему.
Встретив нас как-то с Куксо в коридоре, Николай Семенович спросил:
– Ну, как там у вас настроение в клоунской группе?
Я ответил:
– Поем нашу любимую песню.
– Какую? – насторожился Байкалов.
– «Славное море, священный Байкалов», – выпалил я.
Николай Семенович серьезно спросил:
– А про Местечкина?
Тут нашелся Леня.
– Ну как же, – сказал он, – поем из оперетты: «Знаем мы одно прелестное Местечкин».
Держала экзамен девушка, которой дали задание сыграть воровку. Председатель комиссии положил на стол свои часы и попросил девушку якобы их украсть.
– Да как вы смеете давать такие этюды?! – возмутилась девушка. – Я комсомолка, а вы меня заставляете воровать. Я буду жаловаться…
Она долго кричала, стучала кулаками по столу, а потом, расплакавшись, выбежала из комнаты, хлопнув дверью.
Члены комиссии растерялись. Сидели в недоумении. Кто-то из них сказал:
– А может быть, и верно, зря обидели девушку?..
Председатель комиссии смотрит, а часов-то его и нет.
Он испугался. Но тут открылась дверь, и вошла девушка с часами в руках. Положив их на стол, она спокойно сказала:
– Вы предложили мне сыграть воровку. Я выполнила ваше задание.
Все долго смеялись, а девушку приняли.
Еще учась в девятом классе, я с моим школьным приятелем Шуркой Скалыгой поехал как-то на стадион. Висим мы на подножке, а рядом с нами два парня, с виду студенты. Один из них и говорит другому:
– Слушай, мне вчера рассказали интересный анекдот. <…> Один богатый англичанин, – начал рассказывать парень, – любитель птиц, пришел в зоомагазин и просит продать ему самого лучшего попугая. Ему предлагают попугая, который сидит на жердочке, а к его каждой лапке привязано по веревочке. «Попугай стоит десять тысяч, – говорят ему, – но он уникальный: если дернуть за веревочку, привязанную к правой ноге, попугай будет читать стихи Бернса, а если дернуть за левую, – поет псалмы».
И тут парень, который слушал анекдот, вдруг сказал:
– Нам выходить надо.
И они на ходу спрыгнули с трамвая. <…>
Прошло много лет. В годы войны, когда мы стояли в обороне под Ленинградом, как-то один мой товарищ рассказывает в землянке:
– Послушайте, ребята, хороший анекдот. В одном магазине продавали дорогого попугая. У него к каждой лапке привязано по веревочке. Как дернешь за одну, так он частушку поет, как дернешь за другую – начинает материться.
– Ну?! – воскликнул я в нетерпении.
Только солдат хотел продолжить рассказ, как его срочно вызвали к комбату. И он больше в землянку не вернулся. Его отправили выполнять задание, во время которого он получил ранение и попал в госпиталь.
И вот в Калинине во время представления стою я как-то за кулисами рядом с инспектором манежа, и он мне вдруг говорит:
– Знаешь, хороший есть анекдот. О том, как в Америке продавали попугая с двумя веревочками.
– Ну?! – замер я в потрясении.
– Сейчас объявлю номер. Подожди.
Вышел инспектор манежа объявлять номер, и с ним стало плохо, сердечный приступ. Увезли его в больницу.
Я понял, что больше не выдержу, и на следующий день пошел к нему в больницу. <…> Медицинская сестра показала на аккуратно застеленную койку и сказала:
– А вашего товарища уже нет…
Ну, думаю, умер. А сестра продолжает:
– Его час назад брат повез в Москву, в больницу.
«Еще не все потеряно, – подумал я. – В конце концов, вернется же он обратно». Но до конца наших гастролей инспектор так и не вернулся.
Спустя три года я снова попал в Калинин. В цирке инспектором манежа работал другой человек.
– А где прежний инспектор? – сразу же спросил я.
– А он ушел из цирка, – ответили мне. – Работает здесь, в Калинине, на радио.
В первый же свободный день я отправился на местное радио, отыскал комнату, где работал бывший инспектор. <…> с трепетом постучался в дверь и вошел в кабинет.
Он сидел за столом и, увидев меня, воскликнул:
– О! Кого я вижу. <…>
Проглотив слюну, набрав воздуха, я выпалил:
– Привет! Что было с попугаем, у которого на ногах были привязаны веревочки?
– У какого попугая? – опешил бывший инспектор.
Я напомнил об анекдоте.
– А-а-а… Да-да… Такой анекдот был. Понимаешь, начало я, кажется, помню; продавали попугая в Америке… но вот концовку я забыл.
– Как забыл? – обмер я. – Ну вспомните, вспомните, – умолял я.
Он задумался, потом радостно воскликнул:
– Вспомнил! Сейчас расскажу. Только быстренько схожу к начальнику, подпишу текст передачи.