Самые смешные рассказы

Обухов Евгений Алексеевич

— Угощайтесь, конечно, — Лобов выбил из «Беломора» папироску. — Чудовищная коррупция высших эшелонов власти, друзья мои. Только она. Ничто иное.

5

Выяснилось, что после объявления смертельного боя коррупционерам президент сразу отправил его в безоговорочную отставку.

— Сам президент? — изумился я, акушер второго разряда Петр Куссов.

— Метастазы лихоимства проникли поразительно глубоко, — грустно улыбнулся Лобов.

— Но деньги, Дмитрий Дмитриевич? — сощурился Рябов. — С какой стати они летают?

— О! Это особая история, — оживился

Лобов. — Я дико переживал отставку. Меня просто качало от переживаний. Как-то, вылезая на воины, я поскользнулся и со всего размаха ударился головой об унитаз. Именно после этого все и началось…

— То есть? — гортанно спросил Рябов.

— Сначала я усилием воли смог придвинуть к себе пачку «Мальборо». Потом бокал с виски. Затем же меня озарило: а что, если?..

— У вас угрызения совести? — по примеру Рябова, гортанно спросил я, Петр Кусков.

Лобов засмеялся:

— С какой стати?! Вы заметили, какие я граблю банки?

— Отмывающие деньги коррупционеров? — Рябов хлебнул целебный напиток «Колос».

— Именно! Только с помощью паранормальных способностей можно победить коррупционеров.

6

Мы с Рябовым удалились в глубоком раздумье.

— Петя, — по дороге нахмурился Рябов, — развивайте, черт возьми, свои паранормальные способности! Один Лобов гниду коррупции не осилит.

Дома я несколько часов таращился на стакан с кефиром. Но он, подлец, даже не дрогнул!

А утром пришла новая весть о дерзком ограблении уральского банка «Голубой соболь».

Схема та же. Деньги птичками выпархивали из окон, чердака и подвала.

Предвкушая любопытный диалог, я тотчас понесся к Рябову, на Трубную площадь.

Дверь инспектор долго не открывал. А когда открыл, на меня просто хлынула лавина денег.

— Откуда? — возопил я.

— «Голубой соболь», — усмехнулся сыщик. — Я решил пойти по стопам экс-министра.

— Выходит, мы страшно богаты?

— Сортируйте наличность, Петечка! Сейчас мы двинем к паперти храма Воскресения Святого Лазаря.

Я тревожно посмотрел на груду ассигнаций. Она зашевелилась, и несколько банкнот приличного номинала метнулись ко мне.

Тамара КЛЕЙМАН

Урод

— Урод! Чудовище! Кикимора! — выкрикивала Ирочка сквозь рыдания, лишь слегка заглушаемые подушкой, в которую она то и дело утыкалась мокрым носом. — Да как он вообще посмел даже думать! Даже подходить ко мне! Да нет, вы только поглядите на него и на меня! — взывала она ко всему вокруг, хотя дома кроме нее никого не было.

Ирочка отчаянно высморкалась, широким жестом утерла горючие слезы и подошла к большому зеркалу в прихожей. Оттуда на нее глядела хоть и зареванная, но все равно очаровательная девчушка, с огромными небесно-голубыми глазами, чуть вздернутым, но дивно каким аккуратненьким носиком, с ямочками на щеках, отороченными нежным румянцем, с красивыми алыми губами, умопомрачительной талией и грациозными ножками, взирать на которые было сущим наслаждением для всех окружающих.

От души повертевшись перед

зеркалом и налюбовавшись на себя так, что от восторга даже высохли давешние слезы, Ирочка, утомленная эмоциями и событиями минувшего дня, вяло опустилась в кресло.

— Нет, как у него только наглости хватило! — чуть спокойнее, но все еще переживая случившееся, вновь заговорила с собой Ирочка. — Он бы лучше па себя сперва в зеркало посмотрел, прежде чем к приличным девушкам подходить! Лицо мятое, небритое, будто он на нем рассаду разводит; глазенки бесцветные, как пуговки на наволочках; нос расплющенный, будто под асфальтовый каток попал, рот кривой, зубы желтые, прокуренные, да еще брюхо, как у бегемота! И это чудище — туда же: «Ирочка, Ирочка! А можно вас на ужин пригласить?» Как же, разбежалась! Чтоб потом ночью кошмары снились?! А если еще обниматься-целоваться полезет? Нет, я тогда просто умру от ужаса!

Ирочка еще долго сидела в кресле и громко возмущалась. Она вновь вспоминала, как сегодня в их офис, где она служила менеджером, пришел какой-то знакомый шефа, как кинул в ее сторону любопытствующе — заинтересованный взгляд, а выйдя от шефа, тотчас подошел к Ирочке знакомиться. Звали его Василием, был он каким-то продвинутым предпринимателем, но это мало интересовало Ирочку. Да она его толком и не слушала, потому что была поражена до безобразия неприятной внешностью собеседника. А когда она поняла, что он имеет наглость еще и приставать к ней, приглашая поужинать, просто нагрубила ему, чуть смягчив отказ тем, что сослалась на неимоверную занятость на работе и на то, что она не ужинает с незнакомыми мужчинами.

Но к концу следующего рабочего дня незнакомый мужчина по имени Василий вновь появился в их офисе. В его руках был огромный букет замечательных цветов, которые он с вежливым поклоном вручил Ирочке.

— Такие цветы возлагают к монументам павших героев! — грубо съязвила Ирочка, хотя букет ей очень понравился: таких ей еще никто никогда не дарил. Но Ирочка еще хорошо помнила, какой обиженной из-за этого самого Василия она чувствовала себя вчера, и понимала, что даже такие красивые цветы ничего не решают.

— Вам не нравятся цветы? — поинтересовался удивленный Василий.

— Мне не нравитесь вы и ваша беспардонность! — заявила Ирочка и поспешила, извинившись, удалиться в другое помещение.

Этим вечером она уже не плакала и не возмущалась, а любовалась замечательными цветами и даже изредка подумывала, что зря, видимо, она была столь резка с Василием — он наверняка обиделся и уже больше не явится. А ведь с какой завистью смотрели вчера ее сослуживицы на этот букет!

Поэтому, когда утром к ее ногам легла корзина с цветами, принесенная рассыльным, да еще с приглашением на ужин в самом модном ресторане и открытка с такими словами: «Обворожительной статуе от погибающего героя», Ирочка поняла, что сопротивляться более не в силах. Когда же вечером она увидела своего «героя» в смокинге, да еще и на шикарном лимузине, она вдруг осознала, что он вовсе не так уродлив, как показался ей в офисе при первом знакомстве.